Мать ушла, хлопнув дверью, а я, не сдержав гнева, стала швыряться вещами в стену. Как же я её ненавижу, кто бы знал! Невыносимая женщина! Скомкав вещи, запихнула их в шкаф, и захлопнула дверцы. Достала лист бумаги и коробку карандашей, которые мать не нашла. Сначала рваными движениями, прорывая бумагу, стала рисовать. Чуть успокоившись, сама толком не понимая, стала писать портрет Аслана. Любимые черты лица и умный взгляд чёрных глаз дарили успокоение. Сложила лист бумаги в восемь раз и спрятала в наволочку.
Услышала, как в дверь позвонили. Встала с кровати, влажными ладошками провела по бёдрам и повернулась к зеркалу. Волосы собраны на затылке в тугой хвост, карие глаза кажутся более вытянутыми благодаря стрелкам, а платье подчёркивает полную грудь и талию. Мне нравится, как я выгляжу.
Дверь чуть ли не пинком открыли, и в комнату заглянула мать.
— Быстро вышла к гостям, — шёпотом заорала она на меня. — И лицо сделай попроще.
Натянуто улыбнувшись вышла в коридор. У входной двери стояли трое — седовласый мужчина, лет пятидесяти, ухоженная женщина, которой с трудом можно дать сорок, и высокий крепко сложенный парень. Русые волосы лежат в беспорядке, а плечи обтягивает ткань оранжевой толстовки. Сталкиваюсь взглядом с серыми глазами и несмело улыбаюсь ему.
— Знакомьтесь, это Ляля, наша доченька, — соловьём заливается мать, подходя ко мне и опуская руку с длинными ногтями, которые час назад оставили следы на моей щеке. — Наша красавица.
— Приятно познакомиться, — смущённо улыбаюсь я, шагая вперёд, чтобы сбросить скорее руку матери с плеча.
— А нам как! — женщина ступает мне навстречу первая и осторожно меня обнимает. — Ольга Васильевна. Какая красивая у Вас дочь, Игнат Васильевич. Такая стройная, ладненькая. А глаза какие — посмотришь и утонешь.
Я почувствовала, как щёки и шея стремительно краснеют. Мне стало настолько неловко, что захотелось даже уши закрыть, только бы не слышать столь смущающих меня слов.
— Ой, прелесть какая! — тихо, видимо, чтобы услышала только я, продолжила смущать меня женщина. — Покраснела. Смутилась девочка. А этот оболтус, который ни в какую не хочет носить рубашки, мой сын Артур, — уже громче, подталкивая меня в сторону молодого человека.
— Привет, — поздоровалась тихо, чувствуя смущение. Парень был красивым. Очень красивым. И как любая девчонка я испытала робость.
— Привет, — парень удивил меня, когда перехватил мою руку и поцеловал запястье. — Прекрасно выглядишь.
— Спасибо, — второй раз за вечер смутилась.
— Павел Дмитриевич, — представился отец Артура. — Игнат говорил не раз, что у него невероятной красоты дочь, и не соврал.
— Всё, всё, смутили девочку до слёз, — всплеснула руками Ольга.
— Пройдём в гостиную, — раздался елейный голос матери.
Перевела на неё взгляд и увидела слащавую и натянутую улыбку на её лице. Последовала следом за всеми в гостиную, чувствуя, как сестра сверлит мой затылок недовольным взглядом.
— Чем ты, Ляля, увлекаешься? — поинтересовалась Ольга с ласковой улыбкой, когда мы расселись за столом, а я оказалась сидящей рядом с Артуром.
— Ой, Лялечка у нас любит играть на пианино, знает три иностранных языка, — начала рассказывать мать.
— Ира, обратились к Ляле, — тихо, но твёрдо сказал отец. Мать мигом замолчала, а я кинула полный благодарности взгляд на папу.
— Я очень люблю искусство, особенно живопись. Безумно сильно люблю писать портреты.
