Ласточка на запястье - страница 30

– Дорогие студенты! Рад встрече с вами. Меня зовут Егор Александрович. Приехал к вам из Санкт Петербурга. Буду работать преподавателем литературы. – внутренне подбодрив себя, начал Егор.

Молчание. Был слышен лишь шелест листаемой кем-то тетради, дробь дождевых капель по оконному стеклу, вибрация чьего-то телефона. Полное безразличие ко всему происходящему. Студентка, что так и не назвала ему своего имени, украдкой зевнула, после чего упёрлась подбородком о кулак, подняв на преподавателя меланхоличный взгляд. Крылов почувствовал, как в его душе начинает расти неприязнь к этой особе. Этот скромный зевок и полное равнодушие в глазах больно ударили по его самолюбию.

– В этом году я бы хотел отойти от поставленного плана обучения и предоставить свой, усовершенствованный и одобренный профессором культуры и образования Леоном Семёновичем. – нервно откашливаясь, продолжил Крылов. – Увлекательные статьи, написанные лично мной! Дополнения знаменитых профессоров! Профессиональный взгляд на русскую и зарубежную литературу! Психологический разбор героев!

Мужчина говорил громко, подобно настоящему оратору, что благодаря своей манере речи и навыкам общения вовлекает народ в волнующую его тему. Крылов оживленно жестикулировал, поднимая вверх руки, обозначая огромный по своей величине и ширине масштаб значимости значения литературы, чуть ли не скакал на одной ноге, чуть ли не превратился из оратора в шута, развлекающего народ, а из шута – в молящего об интересе нищего. Всё тщетно. Как был он и его идеи безразличны слушателям, так всё и осталось.

Сероглазая, как окрестил незнакомую студентку Егор, смогла его удивить. Внести свою некую яркую лепту в это общество серого безразличия. Девушка так внимательно слушала его речь, что даже убрала с парты локоть и села прямо, уверенно. Лёгкая улыбка, которую Крылову удалось застать в момент её проявления, имела оттенок какой-то задумчивости. Глаза так и сверкали воодушевлением, давая подпитку для его самолюбия. В аудитории было примерно ещё человек пять, что тоже заинтересовались его страдальческой идеей, но из всех них отчего-то именно её глаза врезались в самое нутро. А странная улыбка вообще наделила студентку некой загадочностью.

И всё же марево успеха растворилось, когда, закончив пламенную речь, Егор, окрылённый хоть маленьким, но достижением, спросил:

– Может, вы хотите рассказать о какой-нибудь своей любимой книге?

Спросил всех, а смотрел на неё, ожидая какой-нибудь ответной реакций. Сероглазая задумалась. Глаза её стали туманны. Возможно, Зоя бы и хотела что-то ответить, встать, начать свои размышления. Только вот от одной мысли, что ей придётся открываться перед Ангелиной и её друзьями, начинало мутить. Тошнота стала чем-то привычным, когда дело касалось Дорофеевой. Грише же просто было не до этого. Он лениво ковырял карандашом дырку на парте, рассуждая, как бы ему успеть поесть перед своей сменой.

– Ну, хорошо. – разочарованно выдохнул мужчина, направляясь к столу. – Тогда придумаем вот что. На следующих парах, в начале, каждый из студентов представит небольшой доклад о своей любимой книге, расскажет о том, что в этой книге он нашёл близкого для себя. Но, думаю, будет ещё лучше, если работать вы будете парами и представлять, разумеется, тоже. Вас слишком много, да и так вы сможете получше узнать друг друга. Нет ничего более сближающего, чем общая книга. После общей беды, конечно. – Егор слегка улыбнулся краешком губ. – Все мы знаем, что книги отражают нашу реальность. В персонажах мы видим свои черты, а в некоторых действиях…