И тут старшина не поверил своим глазам. От башни одного из немцев веером взлетели ослепительные искры. Он зажмурился, потом посмотрел снова. Танк стоял. Через несколько секунд то же самое повторилось еще с одним танком. Он подумал, что снаряды прилетели откуда-то из третьего батальона, но потом заметил движение в разрушенной деревне в тылу. Там, почти неразличимые среди обгоревших стен, стояли две самоходки, "коломбины", многократно проклятые экипажами за бензиновые движки, слабую броню и открытые башни и столь же многократно благословленные пехотой за мощные 76-миллиметровые пушки и отличную проходимость. Сюрприз! Приятный для его взвода и очень неприятный для фрицев.
Еще один немец получил сразу два снаряда в борт. Из всех его люков и щелей рванулось пламя, башня подлетела вверх и упала обратно на погон. Взорвался боезапас. Последний танк, заметивший наконец опасность, быстро ушел за подбитый, развернул башню в сторону самоходок и начал ворочать пушкой. За ним мелькнула чья-то маленькая фигурка, под корму полетел зеленый сверток. Ударил взрыв. Танк осел задом в траншею и загорелся.
Только сейчас старшина понял, что не слышит ни звука.
* * *
Вечером, когда пять последних уцелевших немецких танков задним ходом убрались восвояси, они втроем собрались в том же самом окопе, в котором сидели утром. Ефрейтор притащил три фляги со шнапсом, снятым с мертвых немцев. На боку у него болтался трофейный "шмайсер". Киря взахлеб что-то рассказывал, но старшина конечно же не понимал, что. Наконец он сказал:
– Ты меня слышишь?
Тот закивал головой.
– Возьми две фляги, сбегай молодыми ногами в деревню к танкистам, отнеси им. Если бы не они…
Тот снова кивнул и убежал. Петр достал из кармана конверт и написал на нем: "Он танк подбил".
– Скажи лейтехе: пусть наградной напишет.
Старшина откинулся на стенку окопа и закрыл глаза. Водка приятно грела пустой желудок и ему чудилась вечерня в церкви, где он читал ектению, как это и положено, когда служишь без дьякона.
Высунувшись по пояс из люка, старшина угрюмо изучал физиономию стоящего на дороге капитана. Он бы, может, и вообще не стал бы на него смотреть, а объехал бы по полю (как-никак он на танке, который как раз и приспособлен по полю ездить), но в сотне метров от дороги стояли две кое-как замаскированные "сорокопятки". Стволы пушек смотрели прямо на него и расчеты были на месте. С такого расстояния бронебойный снаряд прошил бы его БТ-шку навылет.
Про себя он уже прикинул, что этот капитан с синими кавалерийскими петлицами никак не может быть немецким шпионом. Во-первых: невелика птица – старшина, чтобы на него диверсантов натравливать, а во-вторых: диверсант с собой батарею не потащит. Пушки ему, так подумать, ни к чему.
Он молчал, капитан тоже молчал, а потом старшина вспомнил, что на свете имеется Устав и согласно ему младший по званию при встрече должен первым приветствовать старшего. Он поднял руку к виску. Капитан кивнул и представился:
– Капитан Иванов, командир сводного заградотряда.
– Старшина Петров, старший по команде.
– Куда ведете танки, старшина?
– В ближайшую комендатуру, за указаниями. Мне нужно найти свою часть.
– Как же вышло, что вы ее потеряли?
Старшина вдруг понял, почему этот Иванов так странно, будто нехотя, выдавливает из себя слова. О попросту смертельно устал. Вон и глаза красные…
– Мы должны были получить танки после ремонта, погрузить их на платформы и разгрузиться на станции. Приказ я выполнил, но когда прибыли на место и разгрузились, полка там уже не было. Куда он ушел, никто не знал. Комендатура тоже была пустой, видимо уже эвакуировались. Мы с сержантом посоветовались и решили двигать в райцентр. Если и там никого бы не найдем, то хотя бы бензином разживемся.
