– Да, – сказал Дик. – Хорошенькая, очень хорошенькая! А что из этого следует?
– Сейчас узнаешь. Ясно как божий день, что мы со стариком так и будем на ножах по гроб жизни, и мне на него рассчитывать нечего. Надеюсь, ты это подметил?
– Летучая мышь и та это подметит при ярком дневном свете, – ответил Дик.
– Ясно также, что деньги, которые этот старый скряга – чтоб ему пусто было! – когда-то сулил завещать нам обоим, достанутся после его смерти ей одной. Так или нет?
– Безусловно, так. Впрочем, может быть, он изменил свои намерения после моей речи? Это вполне вероятно. Как я блеснул, Фред! «Вы видите перед собой милейшего старенького дедушку». По-моему, сильно сказано! Сильно и вместе с тем просто и мило. Тебе понравилось?
– Ему не понравилось, – ответил Фред. – Следовательно, в обсуждение твоей речи можно не вдаваться, так вот слушай. Нелли пошел четырнадцатый год.
– Прелестная девочка, но маловата ростом для своих лет, – как бы в скобках заметил Ричард Свивеллер.
– Помолчи минуту, не то я ничего больше не скажу! – крикнул Трент, возмущенный тем, что его друг не проявляет никакого интереса к разговору. – Я подхожу к самому главному.
– Слушаю, – сказал Дик.
– Нелл девочка по натуре очень привязчивая и так воспитана, что легко поддается влиянию. Надо только взять ее в руки и действовать когда лаской, а когда и угрозами. У меня она будет как шелковая, я в этом уверен. Да что там разводить антимонии – всех преимуществ моего плана не перечислить и за неделю! Почему бы тебе не жениться на ней?
Внимая этой горячей и убедительной речи, Ричард Свивеллер посматривал на своего приятеля поверх стакана, но стоило только ему услышать последние слова Трента, как он весь преобразился от ужаса и с трудом выговорил:
– Что?
– Я говорю, почему бы тебе… – повторил Трент твердым голосом, зная по опыту, какое это производит впечатление на его приятеля, – почему бы тебе не жениться на Нелли?
– Да ведь ей еще четырнадцати лет не исполнилось! – воскликнул Дик.
– Ну, не сию минуту, конечно! – сердито возразил ему Фред. – Через два года, через три, через четыре. Ведь ясно, что старик долго не протянет.
– Ясно-то оно ясно, – ответил Дик, покачав головой. – Но эти старики такой народ… Им нельзя доверяться, Фред. У меня есть тетушка в Дорсетшире, которая собиралась помереть, когда мне было восемь лет, да так и по сию пору все собирается. Ведь это такие обманщики, такие зловредные люди! Никаких твердых устоев! На них еще можно рассчитывать, Фред, когда в роду имеется предрасположение к апоплексии, но даже и в этом случае им ничего не стоит тебя надуть.
– Хорошо, возьмем худший исход, – сказал Трент так же твердо и по-прежнему не спуская глаз со своего приятеля. – Допустим, что старик проживет долго.
– То-то и оно-то, – сказал Дик. – Вот в чем беда.
– Повторяю: допустим, что он проживет долго, – продолжал Трент, – и я уговорю или – точнее – заставлю Нелл тайком выйти за тебя замуж. Как ты думаешь, что из этого получится?
– Семья и ежегодный шиш с маслом на ее содержание, – ответил Ричард Свивеллер после некоторого раздумья.
– Поверь мне, – снова заговорил Трент с той серьезностью, которая, независимо от того, была ли она искренняя или напускная, всегда производила неотразимое действие на Дика. – Поверь мне, у старика вся жизнь в Нелли, и все его силы, все помыслы отданы ей. Ему и в голову не придет лишить ее наследства за неповиновение, – впрочем, так же, как и помириться со мной, сколько бы я ни проявлял покорности, сколько бы ни блистал добродетелями. Он не способен ни на то ни на другое. У кого есть глаза во лбу, тот не может не видеть этого.
