Джимми резко дернуло вперед, будто невидимая рука схватила пистолет и рванула к себе. У Джимми еще было время – одна секунда, – чтобы выпустить пистолет, но у него даже мысли такой не возникло. Едва ли не первое, чему их научили в полицейской академии: никогда не бросать личное оружие. Никогда.
Он держал пистолет до последнего, и машина, которая уже сожрала его ствол, принялась за его руку. Рука ушла внутрь по локоть. Солнце выглянуло из-за туч, тень патрульного Джимми Голдинга на асфальте все уменьшалась и уменьшалась. Где-то пронзительно кричали дети.
Микроавтобус ВЛЕПИЛСЯ в патрульного, подумал Джимми. Теперь понятно, что она имела в виду, когда говорила: «Он липкий»…
Потом грянула боль, прогоняя все мысли. Он успел крикнуть. Один раз.
6. Детишки («Ричфорт» 2010-го)
С того места, где стоял Пит, ему все было видно. Он видел, как полицейский подошел к микроавтобусу и хотел подтолкнуть приоткрытую дверь стволом пистолета; видел, как пистолет утонул в двери, прошел сквозь нее, словно микроавтобус был лишь оптической иллюзией; видел, как полицейского резко дернуло вперед, как с его головы слетела серая шляпа. Затем полицейского втянуло внутрь, и осталась лишь шляпа, лежавшая на асфальте рядом с чьим-то мобильным телефоном. На мгновение все словно замерло, а потом микроавтобус сморщился, сжался, словно кулак. Раздался громкий чпок – будто ракеткой ударили со всей силы по теннисному мячу, – и грязный сжатый кулак вновь обрел очертания микроавтобуса.
Маленький мальчик пронзительно завопил; девочка зачем-то кричала: «Тридцать», – снова и снова, словно волшебное заклинание, о котором Джоан Роулинг забыла упомянуть в «Гарри Поттере».
Задняя дверь полицейской машины открылась. Детишки выбрались из салона. Оба плакали в голос, и Пит их понимал. Если бы не потрясение от увиденного, он бы, наверное, тоже расплакался. В голове промелькнула безумная мысль: если выпить еще чуть-чуть водки, станет легче. Выпив, он будет меньше бояться. А если он будет меньше бояться, то, возможно, сумеет понять, что за хрень тут происходит и что ему делать.
Детишки снова пятились к шоссе. Пит догадывался, что в любую секунду они могут запаниковать и броситься бегом. Их следовало остановить, иначе они выскочат на дорогу, где их точно размажет в лепешку.
– Эй! – закричал он. – Эй, вы! Малышня!
Они обернулись к нему – огромные заплаканные глаза на бледных личиках, – он махнул рукой и пошел к ним. Солнце вновь вышло из облаков, и, похоже, на этот раз надолго.
Маленький мальчик шагнул навстречу Питу. Девочка резко оттащила его назад. Сперва Пит подумал, что девчонка боится его, но потом понял: она боится микроавтобуса.
Он обвел рукой широкий полукруг.
– Обойдите его! Обойдите и давайте сюда!
Они перелезли через ограждение на левой стороне подъездной дорожки, чтобы обойти микроавтобус по максимально широкой дуге, а потом срезали путь через стоянку. Когда они приблизились к Питу, девочка отпустила руку брата, села на землю и закрыла лицо ладонями. У нее были косички, которые, видимо, ей заплела мама. Пит смотрел на эти косички, думал о том, что мама девочки уже никогда не заплетет ей косы, и от этой мысли ему стало по-настоящему плохо.
Маленький мальчик мрачно проговорил:
– Оно съело маму и папу. Оно съело тетю, у которой лошадка, и патрульного Джимми. Оно всех съест, наверное. Оно съест весь мир
