Он оказался не только талантливым художником, но и очень точно мог объяснить, что ему нравится в картинах и скульптурах других творцов. Наконец у меня появился тот, кто смог облечь в слова все мои смутные мысли и чувства. Уже этого было бы достаточно, чтобы вскружить мне голову, но он еще был очень красив и умел окружать вниманием.
Наш роман был ярким и страстным. Но стоило лишь попробовать жить вместе, как оказалось, что мы на удивление несовместимы друг с другом. Почему-то любая мелочь оборачивалась ссорой. Я сама себя не узнавала – никогда не была такой вспыльчивой и неуравновешенной. А он почти полностью перестал творить. В какой-то момент мы сели, обсудили сложившуюся ситуацию и решили остаться друзьями.
Я переболела им довольно быстро, тем более что мы продолжаем общаться и несколько раз в год ходим вместе на выставки и в театр. А вот Миталю потребовалось гораздо больше времени. Зато после нашего расставания вдохновение его практически не покидало - за три года он получил признание, а цены на его работы взлетели до невиданных высот. Он рисовал многих девушек, в том числе и обнаженными, но сияющего ореола любви ни на одной из этих картин не было. Эльфу удается не скатываться в пошлость, он воспевает красоту женщины, трепетно возводит ее на пьедестал. Именно это в нем ценят и именно этим восхищаются.
За все это время Миталь ни разу меня не нарисовал. Когда я как-то спросила его об этом, он рассказал, что согласен делиться сокровенным только тогда, когда оно перестает быть таковым.
И вот теперь он готов сделать следующий шаг.
Чувствую легкую эгоистичную грусть, оттого что перестала занимать такое же большое место в его сердце, как прежде, но радость за Миталя сильнее. Раз он готов меня отпустить, значит, созрел для любви, и у него появился шанс стать счастливым.
Видя энтузиазм и искру вдохновения в глазах Миталя, ем молча, чтобы насытиться побыстрее. Пока официант упаковывает остатки еды, уточняю:
- Я ведь смогу оставить одну картину себе?
- Только после окончания выставки.
- Договорились.
Когда проходим мимо Аррайдена, не отрываю взгляда от лица Миталя. Чувствую неожиданную ярость, исходящую от дракона, и это озадачивает. Если я все-таки ему не безразлична, почему он не может просто позвонить и предложить встречаться? Иногда мужчин понять очень сложно.
Слуга ставит короб с едой в багажное отделение. Миталь помогает мне сесть и велит кучеру трогаться. Затем улыбается:
- Твой дракон слишком эмоционально реагирует. Ты этого не почувствовала из-за моей ауры, но он весь вечер сверлил нас взглядом. Хорошо, что дуэли уже несколько сотен лет запрещены, иначе мне пришлось бы за тебя драться.
Криво улыбаюсь:
- Он не мой. Возможно, с его стороны все дело в уязвленном самолюбии.
- Не думаю.
Пожимаю плечами. Похоже, и на этот раз наши мнения снова разойдутся.
Кучер помогает перенести в мою гостиную мольберт, холсты, кисти, краски и прочие принадлежности для рисования, затем прячет упакованную еду в холодильный шкаф, прощается и уходит.
Эльф читает заклинание, благодаря которому на стенах, полу и мебели создается тонкий воздушный щит, защищающий от краски, а затем командует:
- Раздевайся.
Алое платье летит на кресло, следом отправляется нижнее белье.
- А что с волосами?
В изучающем взгляде Миталя восхищение соседствует с хладнокровным отношением художника к модели. Контраст будоражит, но и успокаивает тоже – раньше он не мог сдержать страсть и рассматривал меня только как желанную женщину. Хорошо, что больше в этом качестве я его не интересую.
