Лавровый венок я отправил на суп… - страница 8

и страх в роли флага и стимула,

и ты безнадежно один на один

с Россией, сгущенной до символа.

* * *

Не зря из жизни вычтены года

на сонное притушенное тление,

в пути из ниоткуда в никуда

блаженны забытье и промедление.

* * *

Тюремные насупленные своды

весьма обогащают бытие,

неведомо дыхание свободы

тому, кто не утрачивал ее.

* * *

Мои душевные итоги

подбил засов дверей стальных,

я был ничуть не мягче многих

и много тверже остальных.

* * *

Исчерпывая времени безбрежность,

мы движемся по тающим волнам,

и страшны простота и неизбежность

того, что предстоит однажды нам.

* * *

Овчарка рычит. Из оскаленной пасти

то хрип вылетает, то сдавленный вой;

ее натаскали на запах несчастья,

висящий над нашей молчащей толпой.

* * *

Тюрьма едина со страной

в морали, облике и быте,

лишь помесь волка со свиньей

тут очевидней и открытей.

* * *

Не веришь – засмейся, наткнешься – не плачь:

повсюду без видов на жительство

несчастья живут на подворьях удач

и кормятся с их попустительства.

* * *

Чем глубже ученые мир познают,

купаясь в азартном успехе,

тем тоньше становится зыбкий уют

земной скоротечной утехи.

* * *

Не только непостижная везучесть

присуща вездесущей этой нации,

в евреях раздражает нас живучесть

в безвыходно кромешной ситуации.

* * *

Очень много смысла в мерзкой каше,

льющейся назойливо и весело:

радио дробит сознанье наше

в мелкое бессмысленное месиво.

* * *

Над каждым из живущих – вековые

висят вопросы жизни роковые,

и правильно, боюсь я, отвечает

лишь тот, кто их в упор не замечает.

* * *

Мои соседи по темнице,

мои угрюмые сожители —

сентиментальные убийцы,

прекраснодушные растлители.

Они иные, чем на воле,

тут нету явственных уродов,

казна стоит на алкоголе,

а здесь – налог с ее доходов.

* * *

В камере, от дыма серо-синей,

тонешь, как в запое и гульбе,

здесь я ощутил себя в России

и ее почувствовал в себе.

* * *

Мои духовные запросы,

гордыня, гонор и фасон

быстрей, чем дым от папиросы,

в тюрьме рассеялись, как сон.

* * *

Наука – та же кража: в ней,

когда всерьез творишь науку,

чем глубже лезешь, тем трудней

с добычей вместе вынуть руку.

* * *

Как есть забвенье в алкоголе,

как есть в опасности отрада,

есть обаяние в неволе

и в боли странная услада.

* * *

Тюрьма – полезное мучение,

не лей слезу о происшедшем,

судьба дарует заточение

для размышлений о прошедшем.

* * *

Тюрьма весьма обогащает

наш опыт игр и пантомим,

но чрезвычайно сокращает

возможность пользоваться им.

* * *

Тюрьма к истерике глуха,

тюрьма – земное дно,

здесь опадает шелуха

и в рост идет зерно.

* * *

Российские цепи нелепы,

убоги и ржавы, но мы

уже и растленны, и слепы,

чтоб выйти за стены тюрьмы.

* * *

Кем-то проклята, кем-то воспета,

но в тюрьме, обиталище зла,

сколько жизней спасла сигарета,

сколько лет скоротать помогла!

* * *

Я жил сутуло, жил невнятно

и ни на что уже не в силах;

тюрьма весьма благоприятна

для освеженья крови в жилах.

* * *

В тюрьме тоска приходит волнами,

здесь не рыдают, не кричат,

лишь острой болью переполнены,

темнеют, никнут и молчат.

* * *

Когда небо в огне и дожде

и сгущаются новые тучи,

с оптимистами легче в беде;

но они и ломаются круче.

* * *

Есть время, когда нам необходимо

медлительное огненное тление,

кишение струящегося дыма

и легкое горчащее забвение.

* * *

Рыцари бесстрашия и риска,

выйдя из привычной темноты,

видимые явственно и близко, —

очень часто трусы и скоты.

* * *

Я всякое начальство наше гордое

исследовал, усилий не жалея:

гавно бывает жидкое и твердое,

и с жидким – несравненно тяжелее.

Назад Вперед

Лавровый венок я отправил на суп… - страница 8

Похожие книги