Лайфсровер - страница 23

Дни задумавшегося, казалось, тянулись бесконечно долго и, в то же время, в единицу времени с ним происходил сонм событий. Он по-прежнему лежал в своей кроватке. К нему часто наведывались взрослые особи, которые стали совсем близкими и родными. Хоть и делали зачастую не совсем приятные вещи и даже обходились с ним просто глупо. Но, за неимением других приходилось иметь дело с этими. В тот день задумавшийся как обычно лежал в размышлениях о своем положении и наблюдал происходящее. Как вдруг почувствовал знакомый накат в своем животе. Боль была привычная, и он уже готов был выпустить вонючую жижу. Но вдруг боль отступила. Ладно, – рассудил задумавшийся, – в следующий раз. Следующий раз, по меркам его измерений, наступил довольно быстро. Вновь давящая скручивающая все внутри боль подступила к нему, и как-всегда он приготовился выпустить содержимое из себя. Но боль на некоторое время задержавшись в животе, постепенно начала отступать.

– Хм, может быть я научился больше не выпускать эту зловонную кучу, как и хотел когда то, – подумал он.

Порадовавшись, что она больше не будет докучать ему. Он расстроился тому, что взрослые особи больше не смогут собирать ценную для них субстанцию. А не изменится ли их отношение к нему от этого? Может быть, они поймут, что он больше не приносит ценной жижи и перестанут его кормить? Такие размышления привели задумавшегося в ужас. Нужно было срочно, что-то делать. Как-то прикинуться, что он все-еще способен делать то, что делал.

От этих размышлений к его животу вновь подступила знакомая боль, в этот раз она скручивала все внутри сильнее, чем раньше. Задумавшийся даже задержал дыхание от неприятного ощущения.

– Это должно скоро отступить, – с надеждой размышлял он.

Боль отступила, теперь уже через большее время. Он не понимал, что с ним происходит. Если она подкатит еще раз. Вряд ли он сумеет удержать слезы. И она пришла вновь, а потом вновь и вновь.

Спустя время у задумавшегося были только грубые ощущения в животе, там постоянно жутко кололо. Ему казалось, что с организмом что-то не так. А во время приступов этих болей он задерживал дыхание, чтобы не шевелить животом и становился мокрым, покрываясь испариной. В эти жуткие моменты он коротал время, как всегда, задаваясь вопросами.

– За что мне эта дикая боль, я ведь только что появился в этом мире и еще ни в чем не успел разобраться, но уже наказан тем, чтобы это испытывать. Почему я, за что?"

Иногда, когда он расслаблялся и позволял процессам внутри просто происходить, из него выпадала липкая неприятная жижа. После чего грубые ощущения в животе проходили. То были моменты счастья. Затем схватки в животе продолжались и в этот раз все было совсем по-другому. Он не знал сколько времени прошло, но это был очень сложный этап его жизни, который длился, казалось, вечность. И все это время в задумавшемся росло отвращения к неприятным ощущениям в животе. Ситуация усугублялась тем, что в самые неприятные и болезненные моменты он кричал от боли вызывая тем самым, кормившую его взрослую особь. Мама подходила к кроватке и начинала давить и крутить в том самом месте, где ему было дико больно. Ему и без этого хотелось залезть на стену, но, когда она прикасалась он думал, что сойдет сума. Поэтому он начинал кричать громче, она понимала это как сигнал надавить еще сильнее и крутить еще быстрее. Тогда задумавшийся, едва не теряя сознание, понял – нужно прекратить кричать, чтобы она перестала так делать. Собрав всю волю в кулак и как бы дико ему не хотелось кричать, замолкал. Тогда она, покрутив и подавив еще немного, отступала. Задумавшийся был весь в холодном поту, ему казалось большим счастьем, что эта схватка за выживание прекратилась. Ах если бы дети могли говорить, то матери бы никогда не массировали живот во время колик, начитавшись «умных» книг. Это, конечно, приносит спокойствие родителям, и ребенок перестает кричать, но он молчит из страха, что сейчас к нему придут и сделают больно.