Лайка - страница 6

Никита замолк. Чувствуя, что в груди снова стало давить, а в горле запершило, он судорожно выпил остатки холодного чая в кружке и задержал дыхание, пытаясь сбить подступающую волну кашля. Рассказывая о своей молодости, Никита на какое-то время забылся от своих тревожных мыслей, которые не давали покоя в последние недели из-за, продолжающегося ухудшаться, состояния здоровья. Чтобы отвлечь себя и, таким образом, продлить это чувство отрешенности от настоящего времени, он стал разглядывать кабинет доктора: стол из ламинированного ДСП, под которым с одной стороны стояла тумбочка, а с другой – компьютерный блок; на столе – громоздкий монитор с электроннолучевым кинескопом; старый деревянный шкаф со стеклянными дверцами, покрытый лаком; пластиковое окно без каких-либо занавесок или штор; на широком подоконнике – древний принтер без каких бы то ни было кабелей; на полу – довольно новый линолеум. Оглядев все вокруг, взгляд его остановился на часах, висевших рядом с дверью, словно бы он увидел их впервые, хотя за все время разговора они были в прямой его видимости. Прошло почти три часа, и стрелки на циферблате показывали без двадцати восемь.

– Однако, уже довольно поздно, – как бы уловив мысли своего пациента, заговорил Юрий Всеволодович. – Если вы не возражаете, я хотел бы вас осмотреть. Разденьтесь, пожалуйста, до трусов. Тут у меня довольно тепло, можно сказать, даже жарко – вы не находите? Главный врач, видимо зная хорошо свой коллектив, выделил мне этот кабинет, как бы тем самым подчеркивая мое особое положение, если можно так сказать. Сами понимаете, какой бы опытный ты ни был специалист, а на новом месте ты всегда новичок… Тут, видите, нет даже перевязочной. Здесь раньше вроде бы экономист сидел, а теперь вот я… Пол тут чистый, но можете расстелить под ноги вот эту газету…

Никита, начав медленно раздеваться, складывая при этом одежду на свой стул, пропустил мимо ушей слова доктора, не понимая смысла сказанного. Через несколько минут он встал по стойке «смирно» и вопросительно взглянул на Ерохина, мол, можно приступать.

– Вы политикой интересуетесь? Ну, я имею в виду, вы за новостями следите? – спросил тот, надевая очки.

– Можно сказать, что нет. – Улыбнулся скептически Никита, не понимая, по какому поводу задан вопрос. – Так иногда в тайге, когда готовлю добытые шкурки, в пол-уха иногда между делом слушаю по радио болтовню, но при этом, никак не анализируя и ничего не запоминая. В этом плане я плохой собеседник по этой тематике.

Ерохин подошел к раздетому своему пациенту и, как показалось Никите, словно его лайка Рекс, обнюхал его чуть ли не с ног до головы.

– А у меня вот слабость к политике, – вымолвил Юрий Всеволодович, закончив этот первый этап поверхностного осмотра.

Доктор подошел к своему столу и достал оттуда сложенный вчетверо миллиметровый листок бумаги стандартного формата. Затем, взяв правую руку Никиты, стал, прикладывая палец за пальцем к этому листку, внимательно осматривать их со всех сторон. То же самое после проделал и с пальцами левой руки. Попутно Ерохин стал пространно, словно заправский политолог, рассказывать своему пациенту о ситуации в мире и, в частности, в России и в странах ближнего зарубежья. Никита, послушно выполняя все просьбы врача при его осмотре, сперва не обращал внимания на эту политинформацию, но затем машинально стал прислушиваться, и в какой-то момент даже стало интересно: Юрий Всеволодович обладал недюжинным талантом на все, даже на мировую обстановку, глядеть глазами врача-онколога, и оттого его выводы и прогнозы выглядели очень интересно и парадоксально для восприятия.