– А ты вот – перебила Машку Вита – Под кожу залезешь, кому угодно, как чесоточный зудень, в задницу без мыла проникнешь, как солитер, и до сердца достанешь!
– Неплохое резюме, кстати, для сотрудника ФСБ! – задумчиво сказала Инга, выпуская дым и стряхивая пепел с сигареты в фарфоровую пепельницу – Отличное, я бы сказала! Многообещающее! Как и сама наша мамзель Красная!
– На пенсии! – сказала Машка – Не забывайте, мадамы, что все это в прошлом! Мы обычные пенсионерки! Наслаждаемся отдыхом заслуженным!
– Да какое там! – сказала Лика – Как тут наслаждаться, если твоя дочь, Алова, где-то пропала с жратвой!?
– Да здесь я, тетя Лика! – сказала Беата, входя в гостиную с большим подносом, на котором высилась гора бутербродов с колбасой и большой стеклянный кувшин с апельсиновым соком, окруженный стаканами из гладкого прозрачного стекла. – Пожалуйста!
– Оооо! – утробно взвыла Лика, принимая поднос и водружая его на песок у камина – Давайте, пенсионерки, налетайте! Ну, и ты, Алова – младшая, тоже, конечно! А ты, Красная, давай дальше! Я уверена, ты всю историю Кати – Лебеды знаешь!
– Знаю! – сказала Машка, наливая себе сок – Блин, девки, а может, вискаря врежем? Нет? Ну и фиг с вами, заррразы! И я, таки, расскажу! Слушайте, главное, внимательно, макаки, не перебивайте!..
…На похороны Светланы Лебедевой пришло человек десять – несколько ее подруг, да семья Шпигель в полном составе. Сара подарила Кате черное платье, в котором она и пошла на похороны. И там, на кладбище, стоя у гроба с телом своей мамы, удивляясь, как все вокруг может жить – солнце в голубом небе, кузнечики в траве, птицы на деревьях, люди, проезжающие мимо кладбища на машинах, вообще весь мир. Ей хотелось крикнуть им всем: «Вы что, не понимаете, что у меня умерла мама?! И не смейте шуметь и радоваться жизни! Катя смотрела на маму, лежащую в гробу, удивляясь, какая она была красивая и безучастная. «Как будто снежная королева спит» – думала Катя, любуясь бледным профилем мертвой мамы. Она не плакала. К ней подходили подруги мамы, что-то говорили, совали в руки дешевые карамельки в ярких фантиках, ей что-то объясняла мама Лили, обнимая за плечи и присаживаясь перед ней на корточки в своем дорогом черном брючном костюме и темных очках. Ей что-то говорил отец Лили, мягко трогая за плечо, но Катя не обращала на всех этих людей внимания. Она просто смотрела, не отрываясь, на тело своей матери, лежащее в красном, обтянутом тканью, гробу, точно пытаясь запомнить этот красивый восковой профиль с аккуратно уложенными светлыми волосами. Катя подумала, что, пожалуй, никогда не видела свою маму такой красивой. И тут же поняла, что больше и не увидит… Так она и стояла, пока гроб не заколотили гвоздями и не закопали в могилу, поставив простой деревянный крест, сделанный из обожженого дерева и покрытый лаком. Над ней все также светило солнце, в траве тарахтели кузнечики, а в кронах деревьев суетились птицы. Все было, как раньше… Как всегда… Но в этом мире больше не было ее мамы… И тут, наконец, по щекам Кати потекли слезы. Она всхлипнула, вздрогнув всем телом, еще и еще. И в этот момент к ней подошел худощавый мужчина лет сорока, в мятых джинсах и в дешевой тканевой зеленой куртке, надетой поверх черной футболки. У мужчины были светлые волосы, голубые водянистые глаза и тонкие губы. Подбородок покрывала щетина. Он присел перед Катей на корточки, неловко и неуклюже вытер ей слезы синим мятым носовым платком в клетку.
