Слова его лишили Салли дара речи.
– Но… почему? – после некоторой паузы спросил Маршалл.
Старик показал на гору Фир:
– Это злое место. Ваше присутствие здесь угрожает всем нам.
– Злое? – придя в себя, повторил Салли. – Ты говоришь о вулкане? Он давно потух.
Тунит посмотрел на него, и в лучах закатного солнца тени морщин на темном лице обозначились резче, превратив его в маску отчаяния и тревоги.
– Почему злое? – спросил Маршалл.
Усугук не ответил.
– Вам не следует здесь находиться, – сказал он. – Вы проникли туда, где никому нельзя быть. И рассердили древних. Очень рассердили.
– Древних? – переспросил Салли.
– Обычно они… – Усугук поискал подходящее слово, – великодушны. – Взмахом руки он обвел базу. – В старые времена все, кто здесь жил, люди с ружьями и в мундирах, не покидали стен, которые возвели. Даже сегодня солдаты никогда не забредают в запретное место.
– Ничего не знаю ни о каких запретных местах, – проворчал Гонсалес. – Я просто предпочитаю держать свою задницу там, где тепло.
Усугук смотрел только на Салли.
– Вы другие. Вы осквернили землю, по которой не должен ступать ни один из живых. И древние рассердились так, как не сердились еще никогда. Их гнев окрашивает небо кровью. Небеса кричат от боли, словно женщина в родовых корчах.
– Не знаю, что ты подразумеваешь под «криком», – сказал Салли, – но странный цвет ночного неба – это всего лишь северное сияние. Его вызывает солнечный ветер, входящий в магнитное поле Земли. Цвет его действительно довольно странен, но такое наверняка бывало и раньше. – Салли теперь играл роль доброго отца семейства, наставлявшего маленького ребенка. – Атмосферные газы выделяют излишки энергии в виде света. Различные газы излучают фотоны с различной длиной волны.
Даже если Усугук и понял что-то из столь обстоятельного объяснения, он ничем этого не показал.
– Увидев, насколько разгневаны духи, мы сразу же отправились к вам. Мы шли без отдыха и без еды, пока не пришли сюда.
– Тогда тем более вам стоит зайти к нам, – сказал Салли. – Мы дадим вам еды и горячего чая.
– Почему гора – запретное место? – спросил Маршалл.
Шаман повернулся к нему:
– Разве ты не понимаешь? Ты же слышал, что я говорю. Гора – обитель тьмы. Вы должны уйти.
– Мы не можем уйти, – сказал Салли. – Пока. Но через две-три недели нас здесь не будет. А до тех пор даю тебе слово, что…
Но шаман уже глядел на своих спутниц.
– Аньок лубьяр туссарнек, – сказал он.
Одна из женщин начала громко плакать. Повернувшись, Усугук по очереди посмотрел на каждого из ученых, и на лице его отразилась такая смесь горечи и страха, что у Маршалла по спине проскользнул холодок. Достав из-под парки маленький мешочек, старик опустил в него палец и начертал на морозной земле несколько знаков темной густой жидкостью, которая не могла быть ничем иным, кроме крови. И наконец, произнеся нараспев несколько слов на своем родном языке, он побрел следом за женщинами, уже шагавшими прочь по насквозь промороженной тундре.
