Лицо герцогини едва заметно дрогнуло. Она обернулась к Храму и опять что-то прошептала.
– Вы поступили правильно, леди Энн, – наконец ровно произнесла она. – Через час я жду моих гостей к ужину.
Затем она ласково улыбнулась мне:
– Сэр Питер, мы побеседуем после ужина. Вы же знаете, у нас в Найте ночь – лучшее время для общения.
– К сожалению, я плохо знаком с местными обычаями, ваша светлость.
– В таком случае у вас впереди много интересного, – лицо герцогини искрилось весельем, но смех ее был холоден как лед.
– Леди Энн, какие покои заняли Уайтхаузы? – тут спросила она.
– Багряные, миледи, – смиренно проговорила принцесса Миднайт.
– В таком случае, окажите любезность, поместите сэра Питера в Белых комнатах.
Распоряжение прозвучало буднично, но, тем не менее, юная принцесса слегка побледнела. Впрочем, старшая сестра вовсе не смотрела на нее. Она медленно уходила, и до меня донесся ее еле слышный шепот: “И это тоже падет на мою голову… ты слышишь: и это тоже"…
2
До ужина оставалось около пятнадцати минут, а я сидел посреди роскошных покоев и пытался решить, что мне делать далее. Точно исполняя распоряжение старшей сестры, леди Энн лично привела меня сюда. В какой-то момент мне показалось, что юная принцесса хотела что-то мне сообщить, но это видение тут же рассеялось. Она была гостеприимно-любезна, но не более того. И вот теперь я находился в этой ослепительно белой великолепно отделанной и освещенной комнате. В ту нашу последнюю встречу Кларенс, между прочим, сказал мне:
– Очень важно, какие тебе отведут гостевые покои. Если Багряные или Белые, считай свою миссию погубленной и помоги тебе…
Он споткнулся на полу фразе и смущенно посмотрел на меня.
– Ты бывал в Найте, Кларенс? – не скрывая удивления, спросил я.
– Да, – не сразу и неохотно признался он, – когда Елизавета проиграла войну, и мы вынуждены были согласиться на перемирие с этой заступницей Марии.
Похоже, главным грехом Кларенса была не снисходительность: даже сейчас через десять лет после смерти Марии, он не мог простить ей того, что она, законная наследница своего отца, стала королевой.
– И в каких комнатах ты жил?
– В Зеленых, – по-прежнему нервно ответил Кларенс. – В Белых жил Нокс, а Грей с семьей в Багряных.
– Джон Нокс? – наверное, голос таки выдал меня. – Которого герцогиня казнила прямо во Храме?
– Который сгорел прямо во Храме, – упрямо поправил меня Кларенс. – Ты просто не ощущаешь разницы…
Он обреченно махнул рукой и замолчал. Некоторое время я ждал, не скажет ли он еще что-нибудь, но Кларенс лишь с беспомощным отчаянием смотрел в пламя, весело плясавшее в камине. Иногда его взгляд поднимался выше к полочке, на которой лежали три мешочка, напоминавшие кисеты. Это было несколько странно, поскольку принц никогда не курил.
– Объяснимся! – наконец не выдержал я. – Сначала ты говоришь, что я не должен ехать в Найт, а потом возмущаешься тем, что я чего-то не понимаю.
Кларенс неохотно оторвался от созерцания огня и устало посмотрел на меня.
– Я не могу приказать тебе, да и никто не может, – тихо произнес он. – Ты делаешь вид, что исполняешь поручение ее величества, но я-то понимаю, кто на самом деле посылает тебя в Найт. И я всего лишь пытаюсь втолковать тебе, что ты неудачный посол, поскольку стремишься измерить чуждый мир здешней меркой.
И тут я, каюсь, сорвался:
– А ты… ты, Кларенс, был хорошим послом?
