Его слова произвели совсем непонятное действие. Кейт вдруг свернулась калачиком, завернулась в накидку.
– Да, – произнесла она бесцветным голосом, пряча голову, как еж. – Это татуировка.
Гарри был сбит с толку. Он ожидал, что она ответит с вызовом или продемонстрирует равнодушие. Она же выглядела пристыженной. У нее был такой вид, словно ей хотелось исчезнуть.
– Что это за татуировка? – вдруг забеспокоился он.
Кейт поднялась на ноги и отвернулась, чтобы запахнуть накидку. Голова у нее была опущена, длинная шея казалась трогательно уязвимой.
– Знать про это, – сказала она, обходя его, – у вас нет права.
– Кейт, – запротестовал Гарри, протягивая ей руку.
Но она увернулась и пошла к дому. Он шел следом, намереваясь поймать ее. Ему надо знать, что это за татуировка.
Он нагнал ее, когда они обходили клумбы у южного угла здания. Крепко схватив за руку, он повернул ее к себе. Кейт присела, закрыла лицо рукой, как если бы защищалась от удара.
Гарри замер, ему стало не по себе. Он знал эту реакцию. Он тысячи раз наблюдал ее в сценах насилия – человек съеживался, принимая характерную защитную позу. Кейт бросила на него быстрый, странно вызывающий взгляд. Потом повернулась и бросилась бежать в лес.
– Кейт, постойте!
Гарри потребовалось шесть шагов, чтобы нагнать ее. Он хотел схватить ее за руку. Вместо этого он поймал ее за платье, которое порвалось. Кейт взвизгнула, ударила его по руке. Поздно. Его рука коснулась темного красного пятна на ее груди. Это не была татуировка.
– Позвольте мне взглянуть, – потребовал он.
Кейт снова попыталась бежать, но он обхватил ее за талию и крепко держал. Она вырывалась, как дикая кошка, молотила руками, кусалась, царапалась. Гарри видел, что она испытывает жгучий стыд, но не мог отпустить ее, пока не узнает, что это.
Он увидел. Он отпустил ее.
– Это не татуировка. – Гарри сжал руки, ему стало жарко.
Кейт стояла перед ним, белая, дрожащая, с выбившимися из прически волосами, прикрывая руками грудь, поскольку ее платье было разорвано. Даже в слабом свете звезд он видел, как блестели слезы в ее глазах, и знал, что она не позволит им пролиться.
– Нет, Гарри, это не татуировка. Теперь вы уже закончили?
Он безотчетно придвинулся. Она отступила.
– Кейт, это… – Он слабо махнул рукой в сторону ужасного пятна. Красное, возвышавшееся над поверхностью кожи пятно было безупречно круглым изображением герба. – Это клеймо!
Она вскинула голову, и он увидел, каким хрупким был ее вызов. Это потрясло его.
– Да, Гарри, – сказала она. – Клеймо.
– Но как?
– Вы не узнаете? – Она отвернула ткань, чтобы он мог лучше рассмотреть. Ему не требовалось этого. Он ощущал выпуклости рисунка на кончиках своих пальцев. – Это герб Мертеров.
Гарри моргнул. По нему пробежала дрожь, стало трудно дышать.
– Мертер? Ваш муж?
– Да, Гарри. Мой муж. Он хотел, чтобы я знала, кому принадлежу.
– Но почему?
Какое-то время Кейт молча смотрела на него. Потом мрачно улыбнулась:
– Потому что у него было право.
Гарри не знал, сколько времени он простоял так, с руками, выставленными вперед, как у боксера, с болью в груди. Он-то думал, что привык к злу. Он думал, что видел все. Но пока он стоял здесь, ему пришло в голову, что необычная пчелка, которую леди Би вышивала на рубашках Кейт, располагалась как раз так, чтобы прикрыть клеймо. Но пчелы было две, по одной на каждой груди.
Господи. Ему стало плохо.
