– Моя леди-супруга, – выговаривает он с характерной шотландской резкостью.
– Мой лорд-супруг, – отвечает Россиль. Её голос, словно шум ветра в тростнике, почти неслышен.
На ней вуаль, поэтому он может без опаски смотреть ей в глаза. Один его пристальный взгляд уже давит на неё ощутимой тяжестью. Россиль решает, что на данный момент разумнее всего изобразить уступчивость и покорность. В присутствии своих людей он будет ожидать от неё абсолютного повиновения. Она складывает руки перед собой и опускает взгляд в пол.
– Слухи не преувеличили твою красоту, – заключает он негромко. – Идём. Пора начинать.
События следующих нескольких мгновений разворачиваются практически в полной тишине. Жених и невеста подходят к помосту, но, прежде чем Россиль ступает на него, к ней приближаются двое мужчин. Цвета их тартанов те же, что и у лорда, поэтому она предполагает, что это его родичи. Они хватают её под мышки, и Россиль задыхается от страха, вспоминая историю Дурстуса и Агасии, нелюбимой жены, подвергшейся грубому насилию. Но в момент, пока эти двое держат её на весу, ещё один мужчина, молодой, безбородый, с лохматыми льняными волосами, становится перед ней на колени и срывает с неё туфли и чулки. Россиль не успевает вымолвить ни слова, как на её босые ноги выливают ведро холодной воды.
В Бретони тоже есть такой обряд – омовение ног невесты. Но там это делают старшие женщины, обычно вдовы, мягко и бережно, с тёплой водой и ароматным мылом, а служанки, порхающие вокруг, как птицы, дают новобрачной напутствия насчёт супружеского долга. Россиль хватает ртом воздух, холод ползёт вверх по телу. Но ей не оставляют ни минуты пережить потрясение и расстройство. Её, босую, водружают на помост.
Появляется священник – здесь их называют друидами. У священнослужителей Бретони и Франции бритые гладкие головы, напоминающие полированные бусины чёток, – в отличие от них у этого друида длинная седая борода до пола. Во многих местах она перехвачена кожаными ремешками: так девушки иногда перевязывают волосы лентами. У него нет при себе Библии, он знает слова наизусть. Он начинает говорить на латыни (у Россиль так сильно стучат зубы, что она почти его не слышит), затем осеняет крестом сначала её, следом Макбета.
Зубы Россиль выбивают дробь ещё долго, но в итоге она умудряется расслышать, что друид перешёл на шотландский:
– Ныне вступают в брак лорд Макбет, сын Финдли, Макбет МакФинли, Макбетад мак Финдлайх, муж праведный и благородный, тан Гламиса, и леди Росцилла из Бретони, – серьёзно провозглашает он, и его слова гремят в просторном тихом зале.
Куском красной верёвки Россиль связывают с новообретённым мужем: его левую руку с её правой. Шотландец должен держать правую руку свободной на случай, если ему понадобится достать оружие. Из-под плаща лорда виднеется рукоять меча.
– Лорд и леди Макбет, – объявляет друид.
Молодожёнов разворачивают лицом к гостям – исключительно мужчинам. Раздаются разрозненные одобрительные возгласы, хлопки ладоней по столешницам. У Россиль немеют ноги. Ей никак не удаётся взглядом найти в толпе Хавис; куда Банко увёл её?
Макбет садится, утягивая за собой Россиль, словно детскую лошадку на верёвочке. По сравнению с её рукой его кисть кажется ещё более огромной: разбитые костяшки пальцев, пожелтевшие плотные мозоли. Ногти у него обкусаны до мяса. Россиль не могла бы даже предположить в лорде дурную привычку грызть ногти: признак тревожности и неуравновешенности ума. Ничто другое не выдаёт в нём этот порок.
