Под голодное ворчание желудка Ева спустилась на первый этаж и застыла.
На всякий случай протерла глаза.
Но зрение не обманывало. Как, впрочем, и остальные органы чувств.
Дверь в кухню была открыта, и оттуда шел теплый дух. А еще с лестницы открывался прекрасный вид на печь, в которой весело потрескивал огонь. На печи стоял закопченный чайник и собирался вот-вот закипеть.
Не веря глазам, Ева шагнула в двери и судорожно вздохнула. На столе лежали буханка хлеба с аппетитной поджаристой корочкой, головка сыра, аккуратно завернутая в пергамент, и перевязанный бечевкой бумажный пакетик.
Чудеса! Неужели она все же сходила в лавку и ничегошеньки об этом не помнит?
Совсем растерявшись, Ева опустилась за стол. Рот наполнился вязкой слюной.
А впрочем, какая разница? Голод не тетка!
Схватив буханку, она впилась зубами в мягкий бочок. Оторвала кусок, но пока жевала – устыдилась, вспомнила о приличиях. Быстро отыскала в ящичке нож и разделочную доску. Наделала сэндвичей с сыром. А тут и чайник закипел.
В бумажном пакете оказался самый настоящий чай.
Как и откуда что взялось, Ева уже не задумывалась. Просто схватила с полки запыленную чашку, наспех обтерла и заварила в ней душистый напиток. А потом глотала обжигающий чай вместе с текущими по щекам слезами, всхлипывала и слушала, как по крыше бьет дождь, как в печи трещат поленья, и как звонко капает где-то вода…
Вода!
С потолка прямо в чашку упала крупная капля. Вторая ударила Еву по носу. За ней еще одна и еще.
Бросив недопитую чашку, Ева засуетилась. Отыскала за печкой два побитых ржавчиной ведра без ручки и мятый таз – все, что удалось найти. И побежала наверх. Спасать свою собственность.
***
К ночи непогода совсем разгулялась. Дождь перешел в грозу. Яркие молнии перемежались с раскатами грома. Ветер на улице рвал и метал. То бросал в окна пригоршни крупных капель, то бил ветками растущей у дома ольхи.
В завывании ветра и ударах грома Ева слышала чьи-то крики, звон железа и цокот копыт.
А может, ей все это просто мерещилось.
Она притащила в кухню кресло из гостиной и одеяло со второго этажа. Придвинула кресло поближе к теплому боку печки, забралась в него с ногами и завернулась в одеяло по самый нос. Так и сидела, вздрагивая каждый раз, когда гром раздавался прямо над домом. А вставала, только чтобы выплеснуть за двери полный таз воды или ведро.
В очередной раз пришла пора выбираться из теплого кокона.
Ева поднялась наверх по скрипучей лестнице. Забрала переполненное ведро, подсунула вместо него ворох тряпок и поспешила вниз.
Дверь, ведущая из кухни во внутренний двор, открывалась внутрь дома. Молодая женщина потянула ее на себя, сделала шаг в темноту и тут же споткнулась.
Охнула, расплескивая воду.
В небе сверкнула молния. Бледный свет озарил ночную улицу, заросший пятачок перед дверью и лежащего поперек него человека. Темный плащ скрывал фигуру, но не мог скрыть пепельных волос, испачканных грязью и кровью…
– Мать Всемогущая! – Ева осенила себя молитвенным знаком, отгоняющим нечисть.
Но тело никуда не исчезло. Наоборот, оно шевельнулось и застонало.
Забыв про ведро, она с ужасом склонилась над ним.
