– Леди Шир возила меня в больницу, и ещё она меня спасла, папа, ты хочешь её за это поблагодарить?
Отец даже растерялся:
– Да, мне кажется, сказали, с тобой была монахиня, не запомнил имя, – он говорил немного быстрей обычного, тише обычного и как-то неуверенно.
– Глория? – спросила Марта, прищуривая глаза.
– Да, кажется.
– А вот и нет, Глория блевала.
Отец не очень понимал, что говорит его дочь, и даже немного заволновался.
– Леди Шир со мной ездила, она добрая, – торжественно сказала Марта, – подожди пока тут, я её позову.
– Думаю, будет неудобно, монахиням, наверно, нельзя…
Но Марта не дала ему договорить:
– Она не монахиня, просто помогает на кухне, – быстро сказала Марта и побежала за Шир.
Оставалось только надеяться, что Шир ещё не ушла домой. Марта застала Шир на выходе.
– Шир, пойдём быстрей, мой папа пришёл, он хочет тебя поблагодарить.
Марта взяла Шир за руку и повела за собой. С Шир было легче, чем с отцом, она не сопротивлялась, а наоборот – ускорила шаг.
Отец Марты ожидал увидеть пожилую толстую и очень добродушную кухарку, и каково же было его удивление, когда он увидел, что Марта возвращается в компании, в общем-то, совсем не пожилой женщины с высоко поднятой головой, с шикарной улыбкой и с прямым проницательным взглядом.
– Леди Шир, – представилась Шир так, как будто её имя означает ещё что-то, кроме имени, вроде титула или общественного статуса, и по-мужски протянула руку для пожатия.
– Эдуард, – и отец Марты в ответ тоже протянул ей руку.
Потом они сидели на скамейке, одной из тех, которые специально вынесли для гостей и наблюдали, как Марта играет со щенком, его принёс кто-то из родителей. Наверное, это был один из тех «почти десяти» щенков, которые принадлежали толстой рыжей девочке.
– Я вдова, – сказала Шир, когда Марта подхватив щенка, удалилась вглубь двора и уже не могла слышать её слов, – мой муж умер от болезни, у нас не было детей, наверно, останься он жив, мы ещё могли бы надеяться. Когда я его похоронила, мне пришлось переехать сюда, – и Шир указала взглядом в сторону монастыря. – Ну не то чтобы пришлось, я и сама этого хотела.
– А чем занимался ваш муж? – спросил Эдуард.
– Его семья разводила лошадей, у нас был неплохой загон, коней продавали задорого, многие заказчики были высокопоставленными личностями. Мы жили в большом доме, и когда наши дела шли особенно хорошо – муж нанимал мне помощницу по дому. Тогда я и представить не могла, что он может умереть. Конечно же, я осознавала, что люди умирают, но он был таким молодым.
– Мама Марты тоже умерла молодой, – печально сказал Эдуард, он подумал, что давно не вспоминал мать Марты и уже давно никому о ней не рассказывал, – Марта её не знала, тогда Марта только родилась.
Какое-то время они сидели молча. Шир и Эдуард, казалось, перестали замечать то, что их окружало и каждый из них думал о той части своей жизни, которая уже прожита и растеряна. Молчание прервал Эдуард:
– В скорости я опять женился. Тогда я был совсем молод, постоянно в разъездах, дому нужна была хозяйка, а мне – женщина.
Он поймал себя на мысли, что оправдывается – непонятно, зачем, и Шир это тут же уловила:
– А вы разве не счастливы со второй женой?
Спросив это, Шир отвела взгляд в сторону, давая ему возможность соврать. Он ей понравился – тихий, спокойный и наблюдательный. Его вполне можно было назвать привлекательным – высокий, худощавый, классические черты лица и морщинка печали на лбу между бровями.
