И вот она, между страницами 242 и 243, орхидея Мэдди, бурая и хрупкая.
Разумеется, существование этого цветка еще ничего не доказывает – мы с ней оба не отрицаем, что были вместе на том выпускном балу. Для меня же это доказательство, неопровержимое доказательство… чего? Того, что все происходило именно так, как я сказал. Почему же она заявила, что этого не было? Ведь моя версия событий – как-никак свидетельство ее женского могущества, силы ее юных чар.
Но вообще-то даже хорошо, что из того свидания ничего не вышло. В тридцать пять лет я все еще молод, и моя жизнь полна возможностей. Пусть сегодня беру интервью у второразрядных знаменитостей, но когда-нибудь стану говорить с президентами и королями, возможно, даже буду работать в одной из национальных телесетей. А вот у Мэдди Шварц, которой скоро исполнится сорок, никаких перспектив.
Только когда ювелир вставил в глаз лупу, Мэдди осознала, что мысленно она уже потратила деньги, которые получит от продажи помолвочного кольца. Сколько он заплатит? Тысячу? Может, даже две?
Ей нужно много. В новой квартире две спальни, но обставлена она скудно. Она предполагала, что Сет переедет к ней. Но он отказался, заявив, что предпочитает остаться с отцом, в Пайксвилле, рядом с друзьями и школой. Даже когда она предложила отвозить его в школу на своей машине, он все равно отказался. Надо полагать, дело рук Милтона. Мэдди утешала себя тем, что жить дома ее сыну остается всего два года.
Но если бы предвидеть, что Сет не захочет переехать, она бы выбрала квартиру с одной спальней в более приличном районе. И тогда бы у нее был телефон, хотя отсутствие телефона не такая уж и трагедия. Это значит, что мать не может звонить каждый день, чтобы поговорить о будущем и о том, что Тэтти Моргенштерн неизменно называла стесненными обстоятельствами.
Мэдлин, теперь, когда ты живешь в стесненных обстоятельствах, тебе, вероятно, лучше начать вырезать купоны на скидки. Я видела, что в универмаге «Хохшильд» сейчас хорошая распродажа – тебе придется привыкнуть покупать вещи на распродажах и вырезать купоны, Мэдлин, из-за твоих стесненных обстоятельств. При твоих стесненных обстоятельствах, пожалуй, разумнее вообще не иметь машины.
Больше всего бесило то, что мать права. Все в ее новой жизни, жизни без Милтона, было меньше и хуже. Съемная квартира выглядела неплохо, но оказалось, что Джист-авеню, хотя она находилась с нужной стороны от Нортерн-Паркуэй, нельзя назвать приличным районом. Домовладелец уговорил встретиться днем, после полудня, когда вокруг безлюдно и тихо. В это время дня квартира напомнила Мэдди объемную версию картин Пауля Клее[22] – теплый свет зимнего солнца нарисовал на пустом пространстве деревянного пола золотые квадраты и красиво блестел на крошечных розовато-голубых плитках в ванной. Тогда она видела только очертания и свет, пространство и перспективу.
И только начав перевозить свои вещи, обнаружила, что, хотя квартира и недурна, район, в котором она находится, является смешанным. И не просто смешанным, а имеющим тенденцию к преобладанию негров. Она, разумеется, без предрассудков. Несколько лет назад, будь моложе и не имей ребенка, отправилась бы на юг, чтобы участвовать в борьбе за регистрацию черных избирателей. Мэдди была почти уверена, что поступила бы именно так. Но ей не нравилось быть такой
