- Мы – твоя семья.
Боги, как же избито прозвучала эта фраза. В каждом мире – одно и то же. Как в горе поддержать, так барахтайся ты, родственница, сама. А как деньги попросить, так сразу родственные узы вспоминаются.
Я улыбнулась, нежно так, ласково. И Уильям нахмурился, не зная, откуда такая реакция, и чего от меня можно ожидать.
Как хозяйка замка, я разлила янтарную жидкость по бокалам, дождалась, пока выпьет Уильям, пригубила сама и спросила:
- А как часто вы мне помогали, Уил? Вы – моя семья. Когда вы об этом вспоминали? Когда вам нужны были мои деньги? А помощь? Сочувствие? Об этом вы, семья, забывали?
Уильям молча налил себе вторую рюмку, выпил снова и только потом мрачно произнес:
- Никто из нас не виноват, что проклятие выбрало тебя.
Проклятье выбрало, значит. Хорошая отговорка, Уил. И у тебя почти получилось. Если бы не дневник Алисии, я бы тебе даже поверила. Но увы, не в этот раз.
- Не виноват, - согласилась я. – В проклятии вообще никто не виноват. Оно само выбирает жертву. Такое может с каждым случиться. А вот когда я осталась без наследства после гибели Лортия, моего первого мужа, в этом кто был виноват? У меня в ящичке комода лежало две золотых монеты, пять серебряных и десяток медных. Все остальное, включая немногочисленные семейные драгоценности, забрали вы, Уил. Та самая семья оставила меня нищей. И матушка потом горько плакалась в гостях у Анрис лорнт Парийской, своей заклятой подруги, что мне с зятем не повезло, умер практически сразу же и денег не оставил.
- Ложь… - начал было Уильям, посмотрел на мою ласковую улыбку и поинтересовался. – Кто тебе это сказал?
- Сама слышала, своими собственными ушами. Задержалась на несколько секунд перед дверьми после обеда – платье оправляла. И услышала. Каждое слово. Очень поучительно, знаешь ли. Помогает расставаться с девичьими грезами.
Уильям промолчал. Молча налил себе еще одну рюмку. Молча выпил. Я тоже молчала. Мне нечего было сказать. Денег им давать я не собиралась. Содержать их – тоже.
Уильям, видимо, осознавал, что бесплатная кормушка захлопнулась, и деньги на детей придется искать самому, потому что одну за другой опрокидывал в себя рюмки, даже не пытаясь закусывать. И довольно скоро уснул прямо в кресле.
Я же дождалась, пока из его спальни выйдет усталая повитуха, узнала, что с ребенком и матерью все в порядке, и только потом отправилась в свою спальню.
Рожала моя родственница не так уж и долго, всего четыре часа, по местным меркам, считай, мгновенно.
Я легла в постель за полночь и практически сразу же заснула. Спала без снов, проснулась утром, от шума за дверью. Кто-то ругался.
Зевая, я выбралась из постели и пошлепала по ковру к двери.
Открыла ее, выглянула в коридор.
Матушка о чем-то препиралась со старшей горничной.
- Алисия! – увидев меня, патетично воскликнула она, - твои слуги совершенно невоспитанные!
- И вам доброе утро, матушка, - я зевнула, прикрыв рот. – Что случилось?
- Она не дает мне собрать мои вещи!
Я посмотрела на старшую горничную, перевела взгляд на родственницу и сообщила:
- Ничего из вещей замка с вами не уедет, матушка.
Как и ожидалось, лицо теперь уже моей матушки покрылось красными пятнами. Вряд ли стыд. Скорее, досада.
7. Глава 7
Родственники уезжали после завтрака. Все, кроме Уильяма, его жены и их новорожденного ребенка. Девочка весом в четыре килограмма была, по словам повитухи, здоровой. Но вот Анастейша выглядела изможденной и обессиленной. И я пожалела их троих, оставила в гостях еще на два-три дня, пока моя родственница окончательно не поправится.
