– Простите… прошу прощения!
На меня не обращали внимания. Я закрылась одеялом. Уснула все же.
Четыре утра, под окном ржут лошади. Ну это уже действительно смешно.
Так, я просыпалась каждый час. Под утро я окончательно сломалась и больше не шевелилась.
– Откройте, девушка!
Я испугалась и рванула с постели. Открыла дверь.
– Что случилось?!
Мне улыбалась толстая женщина, как ее там, Етлая, кажется.
– Да вы давно не показывались. Поди померла, дай посмотрю. Уже вечер скоро.
Она указала на часы. Я выдохнула. От резкого скачка разболелась голова.
– С чего мне помирать-то?
– Ну кто тебя знает. Ты есть хочешь?
– Я?
– Есть мне хотелось безумно, но спросоне я слегка подтормаживала. Да и сознаваться как-то неловко, ведь предложит чего.
– А ну пошли ко мне. Питаться будешь.
Я поблагодарила женщину и извинилась, что не могу зайти к ней, мол сначала душ и все такое, но Етлая не отцеплялась.
– Иди умойся, я подожду, – она потянула меня к мойке, – и пошли.
Я честно сказать, была рада ее настойчивости. Я умыла лицо и поплелась за женщиной.
У Етлаи была темная прихожая, но светлая гостиная. Чуть морозная, от этого казалась свежей. Белая кружевная скатерть. Полевые цветы в вазе. Она поставила передо мной тарелку с ватрушками, налила чай и уселась напротив, видимо чтобы следить затем как я ем.
– Ешь.
– Почему вы меня кормите?
– Не поняла.
Я тоже не поняла, что в моем вопросе было двусмысленного, переспрашивать не стала.
– И чего собираешься делать?
– Ну пока я ем ватрушку. Потом пройдусь, осмотрю город.
– Ну. Город у нас сам по себе красивый, но загаженный.
Я удивилась.
– Ох увидишь еще. Грязи тут полно. Вот Сакрама, старуха с тобой рядом…
– Что в скважину лезет?
Етлая неодобрительно посмотрела на меня. Я сконфузилась.
– Ты ее избегай. Лучше и не заговаривай. Она не моется.
– Да вы мне тоже не дали.
Я пошутила и тут же пожалела. Надо бы вести себя по тише.
– Ты откуда такая не понятливая свалилась? Долго здесь жить собираешься?
– Не знаю.
– У тебя денег нет. На работу устроиться бы.
– Да. Возможно.
– Я тебя устрою. Иначе пропадешь. – Етлая задумалась – Ты, видно ученая, вот и будешь учить Степку. Я буду платить тебе пять юнит.
– Простите, я совсем не хочу казаться грубой и неблагодарной, но я в городе всего день и большую часть проспала. Мне нужно осмотреться, я ведь даже не знаю сколько стоит хлеб.
– Хлеб? Хлеб ничего не стоит. Его выдают в магазинах, как и молоко. А остальное – дорого. Ты миловидная, если мыться не будешь, не пропадешь. Тебя быстро ухватят. Но не надо, честно, не стоит.
Я молча жевала лепешку. Вроде женщина смотрелась участвующей и добродушной, но все казалось подозрительным.
– Я не хочу отказываться от вашего предложения, но я могу подумать? И кого и чему нужно учить?
– Моего сына науке. Ты же образованная, вот и его научи.
– Сколько ему лет и с чего вы взяли, что я образова… – Я осеклась. – Про меня здесь знают? Показывали на экране?
– Нет. С чего вдруг? Просто видно это, и все. У меня глаз хороший на приличных людей. Их так мало, так что поосторожней будь. Присосутся к тебе, ты и отрывай. Ну все.
Етлая убрала от меня лепешки.
– Идите, барышня, гуляйте. Голодная будешь – стучи.
На пороге я спросила знает ли она Фролова.
– Ну конечно знаю. Его несколько комнат. Сдает.
– И как вы считаете, он приличный человек?
– А по каким нормам мерим?
– До свидания!
Пасмурно. Я поменяла телефонную карту на местную. Чтобы написать маме, что со мной все в порядке, пришлось заплатить 5 юнит за спецавтомат. Я зашла в кабинку, на мониторе ввела свои паспортные данные, набрала сообщение. Из Калуны нельзя связаться с другими странами. Только если вы иностранец, но весь ваш текст просматривают, и если что корректируют.
