– Зашвартовать контейнер, – понизив градус строгости, приказал Андрей Николаевич. – А потом приварить к палубе фитинги, чтоб встал намертво.
– Слушаюсь…
Лева продолжал преследовать свою собаку, а боцманская команда, усиленная капитаном, принялась с удвоенной энергией крепить принятый на борт контейнер.
* * *
– А вот это он зря, – проворчал второй помощник Банник.
Старший помощник Еремеев стоял у другого окна рулевой рубки и тоже наблюдал сцену с контейнером.
– Ты про трос? – спросил он.
– Нет. Шо под трос полез – молодец! Людей от беды уберег. А вот крепежом занялся зря. Если капитан на судне лично занимается такелажем, это шо означает?
– Шо? – передразнивая говорок Банника, переспросил Еремеев.
– А то, шо дистанция нарушается.
Подпалив сигарету, старпом отошел к двери и приоткрыл ее. Уже оттуда махнул рукой:
– Брось. Ерунда все это.
– Дистанция – ерунда?! – распалился Банник, позабыв о стоящем рядом рулевом Тихонове. – Меня знаешь, как учили?
– Как?
– Матрос капитана бояться должен! Шоб капитан мимо шел, а матрос… – он вытянулся в струнку, – трепетал и дрожал, как осиновый лист. Вот!
Баннику было под пятьдесят. Бритый затылок, вес – далеко за сто, угрюмый взгляд из-под густых бровей, седые пшеничные усы, кулаки с пивную кружку и жуткий кубанский акцент. Сразу видно: добрейшей души человек.
Выпуская в сторону приоткрытой двери дым, Еремеев усмехнулся.
Матрос Тихонов в это время смотрел на экран локатора и обеспокоенно хмурился. Не удержавшись, выпалил:
– Товарищ старший помощник, прямо по курсу айсберг!
Позабыв о тлевшей сигарете, Еремеев подскочил к переднему ряду окон. Разглядев в слепящем белоснежном мареве контуры айсберга, он схватил микрофон судовой трансляции и взволнованно произнес:
– Капитану просьба срочно прибыть на мостик! Повторяю: капитану срочно прибыть на мостик!
Банник стоял на том же месте и обеспокоенно взирал то на айсберг, то на бегущего по палубе Петрова. Рука второго помощника застыла на полпути к машинному телеграфу.
С одной стороны, следовало немедленно застопорить ход, а то и врубить полный назад.
С другой – они ведь не на обычном судне и не на чистой воде. Потеря хода в таких толстых льдах порой влечет куда более серьезные последствия.
«Скорость сближения с айсбергом невелика, – решил про себя Банник. – Сейчас в рулевую поднимется капитан и решит, какой лучше предпринять маневр…»
* * *
Прибежав на бак, Фрося вдруг поняла, что оказалась в западне – ограждения двух бортов сходились в одной точке и дальше улепетывать было некуда. Осторожно выглянув из-за невысокого металлического ящика, она заметила медленно идущего в ее сторону хозяина. Проскочить мимо него было крайне затруднительно, и тогда она решила побыстрее разделаться с добычей.
Положив бутерброд на обледеневшую палубу, собака еще раз обнюхала аппетитные колбасные кругляши и принялась один за другим их поедать…
– Фрося! – крикнул Лева, растерянно приближаясь к высокому носу «Михаила Громова».
Здесь уже негде было спрятаться. Леерные заграждения, какие-то металлические балки, закрепленные вдоль смыкающихся бортов. И невысокий ящик с крышкой в полутора метрах от носа.
– Но я точно видел, что она прошмыгнула именно сюда, – растерянно пробормотал Лева.
Внезапно его взгляд зафиксировал комок шерсти знакомого окраса. Комок шевельнулся в одну сторону, в другую. «Хвост!» – довольно улыбнулся Лева и двинулся к ящику, за крышкой которого пряталась его смышленая Фрося.
