Хотела возразить, что Гордон мне вовсе не муж, но крайне злой, аж глаза потемнели, инквизитор поволок прочь. По такому случаю даже пальцы начали слушаться. Он буквально втолкнул меня в комнату и, захлопнув дверь, подпер ее спиной. Брови сошлись на переносице, губы сжались в тонкую линию и подрагивали.
— Ну, и как это понимать? — прошипел Гордон.
Пожала плечами:
— Забота и благодарность. Вам эти слова, видимо, не знакомы.
Инквизитор шумно засопел и, отлепившись от двери, плюхнулся на топчан.
— Зачем вы свалились на мою голову? — неожиданно посетовал он.
— Я — на вашу? По-моему, все наоборот.
Неслыханная наглость — обвинять жертву в том, что ее поймали.
Отвернувшись, обиженно добавила:
— Не хотите, лечить не стану.
— А вы действительно собирались лечить? — скептически уточнил Гордон. — Вы, ледяная ведьма.
— Именно потому что ледяная, знаю, как быстро справиться с обморожением. Если бы вы сняли ошейник…
— Нет, — категорично перебил инквизитор.
— Если бы вы сняли ошейник, — упрямо закончила я, — смогла бы впитать холод, иначе придется довольствоваться народными средствами. Там пара минут, тут — пара дней, решайте.
Выбор казался очевидным, но я плохо знала Гордона: он задумался. Краем глаза наблюдала, как он, морщась, осматривал пальцы, осторожно касался щек. От тепла они покраснели — кровоток восстанавливался.
— Может, я совершу фатальную ошибку, но поверю в вашу миролюбивость. Только без посторонней помощи мне не справится, позовите того же Дэна Гарса.
Ну уж нет, третьего впутывать не станем, капрал точно разубедит старшего следователя. Как же ему плохо, раз согласился вернуть ледяной ведьме силу. Вдруг вместо помощи заморожу?
Отринув предубеждения, подошла к инквизитору и медленно, очень медленно потянулась к его ладони. Гордон замер, напряженно наблюдал за каждым движением, готовый в любую минуту отразить нападение. Только я не вонзила нож, а поднесла окоченевшие пальцы к губам. Ощутила, как мышцы мгновенно утратили расслабленность, готовые в любой момент отразить удар. Глупо, магия мне недоступна, оружия нет, а кусать… Положим, могла бы, но зачем? Повторюсь, в ошейнике далеко не уйти, а под окном нет уютных сугробов, да и окно крохотное, едва пролезет ребенок.
Взгляд Гордона буравил темя. Краем глаза заметила, как его вторая рука переместилась, инстинктивно легла на пояс, ближе к ножнам. Сильный мужчина против слабой женщины. Беззвучно рассмеялась и подула на покрасневшие пальцы. Инквизитор дернулся, сцедил воздух сквозь зубы. Понимаю, холод отступает неохотно, тут горячей водой не отделаешься, а растирать нельзя, слишком сильное обморожение. Как пальцы скрючило! Диву даюсь, каким образом Гордон мог хоть немножко ими шевелить. Может, не так уж напрасно он волнуется, и хрупкая девушка в кой-то веки в более выгодном положении.
— Вы только пальцы отморозили? Только честно! — подняла голову и встретилась с внимательными карими глазами.
— Я не ребенок, госпожа Рур, — очень медленно произнес Гордон.
— Ребенок, раз не понимаете опасности северных зим. — Выпрямившись, подбоченилась и отчитала, наплевав на сосавший под ложечкой страх. — Пальто тонюсенькое, перчатки без меха… Вы бы еще голым по снегу разгуливали!
Инквизитор усмехнулся:
— Значит, голым я вас все-таки интересую.
— Что? — рассеянно переспросила я и, сообразив, о чем речь, вспыхнула. — Нет! Это просто сравнение.
