Да чего уж там, слава, которую заслужили его предки и всеобщее благоволение к клану Дохерти способны распахнуть перед ним такие врата, которые не пробьешь никакими деньгами. Дядя Брайана, во время оно – президент Соединенных Штатов, погиб от снайперской пули. Отец Брайана, сенатор от штата Калифорния, тоже едва не погиб во время первичных выборов, но пули злоумышленника лишь покалечили его. О трагедиях, постигших клан Дохерти, судачили бесчисленные журналы, эту тему выносили на обложки самые разные издания, от красочного «Пипл» и рассчитанного на домохозяек «Гуд Хаузкипинг» до легкомысленного «Плейбоя» и роскошного «Винити Фэйр».
Когда-нибудь потом и Брайан может попробовать себя в политике, если только захочет. Но пока он еще слишком юн для такого рода карьеры, тем более что надо будет принять на себя немалую ответственность и предстать лицом к лицу перед всем тем, что уже стало неотъемлемым от истории его рода и семейных преданий. В сущности, он увиливал от этого тяжкого долга, отмахиваясь от любых мыслей на этот счет. Четыре года назад его отчислили из Гарварда – в университете, где он якобы изучал право, он продержался только восемнадцать месяцев. С тех пор он вольно странствовал по всему свету, этаким «тунеядцем», транжирящим свою жизнь и свое состояние посредством кредитных карточек «Америкен Экспресс» и «Карт-Бланш». Приключения, сопутствовавшие его потугам «убежать от общества», вновь и вновь выносили его имя на первые полосы газет всех материков. Он пробовал себя в роли тореадора на одной из предназначенных для боя быков площадок Мадрида. Во время африканского сафари, куда он отправился с намерением поохотиться не с ружьем, а с фотоаппаратом, он сломал руку, потому что носорог вздумал напасть на джип, за рулем которого находился молодой Дохерти. Идя вниз по течению одной из бурных и стремительных рек в штате Колорадо, он опрокинулся вместе с лодкой и едва не утонул. А вот теперь ему предстоит пережить долгую, немилосердно жестокую зиму в полярных льдах.
Его имя и несколько журнальных статей, которые он успел к этому времени напечатать, все же не давали ему достаточного права притязать на положение официального летописца экспедиции. Однако Фонд семейства Дохерти объявил о выделении 850 тысяч долларов США в качестве гранта, предоставляемого проекту Эджуэй, что практически гарантировало включение Брайана в исследовательскую команду.
По большому счету он как будто сумел добиться благожелательного отношения к себе. Единственное столкновение произошло как-то с Джорджем Лином, но и эта стычка вряд ли была чем-то посерьезнее, чем вспышкой дурного настроения. Да и ученый китаец извинился потом за свою несдержанность. Брайан по-настоящему увлекся замыслом, и его искреннее рвение снискало ему симпатию товарищей по предприятию.
Брайан полагал, что его интерес родился из осознания той правды, что сам он не в состоянии вообразить себя добровольно выбирающим такое тяжкое дело на всю жизнь и отдаваться ему всей душой, как работа, для которой, кажется, готовы пожертвовать чем угодно его новые товарищи. Хотя политическая карьера, можно сказать, была уготована ему с пеленок как законное наследство, Брайана смущали грязные интриги, неотъемлемые от ожидавшей его участи. Политика выдает себя за служение народу, но под этим таится испорченность могущественной власти. Все это – ложь, коварство, погоня за выгодой, самовозвеличение – подходит как работа разве что безумцу или корыстолюбцу. Еще мальчиком он всякого нагляделся в столице, имея возможность наблюдать Вашингтон изнутри, и увиденное навсегда отбило у него охоту искать свою долю в этом продажном городе. К несчастью, политика сумела заразить его неким цинизмом, почему
