Данетц не заметил ни ироничного выражения лица племянницы, ни её тона. Он уверенным жестом протянул ей пакет:
– Вот письмо, прочтёшь в дороге. Запомни всё до последней буквы и уничтожь.
– Мы едем к Эдуанам?
– Ты едешь. Верные мне люди будут сопровождать тебя, я им всё объяснил. Представишься беглянкой. Моё имя не произносить! Опекун якобы хочет насильно отдать тебя замуж за старика, ты ищешь помощи у герцога. Уверен, его благородная душа снизойдёт до того, чтобы предложить убежище несчастной леди.
– Одно дело дать убежище, другое – жениться. Громм ни одну женщину и взглядом не удостаивал. Девочки рассказывали…
Барон прервал племянницу, приподняв двумя пальцами её подбородок. Луззи пришлось встать на цыпочки.
– Это болезнь. Ледяное сердце. Не думай о пустяках. Прочтёшь письмо и сделаешь всё, как там указано! Доверься мне. Ты станешь герцогиней Эдуан, твой сын – герцогом. Я, пока наследник мал, буду помогать тебе.
– Дядя! – сердце девушке участило удары, тон Данетца напугал её. – Я слышала, что мужчины с такой болезнью даже если и женятся, детей не имеют.
– Кто сказал, что это будет ребёнок Громма? Мы найдём подходящего младенца, тебе и рожать не придётся.
– Но герцог не согласится!
– К тому времени ты станешь вдовой.
– Вдовой? А родные? – Луззи не скрывала слёз.
– Я всё продумал, девочка. Мы воспитаем достойного потомка рода Эдуанов, не отягощённого наследственностью Горроу! Иди! Пора в путь!
– Милорд, мне трудно понять вас. Возможно, я увижу в письме объяснения столь жестокого намерения в отношении герцога…
– Хочешь знать причины? Слушай, – Данетц повернулся спиной к племяннице и встал у окна.
Несколько мгновений было тихо, только муха жужжала и билась о стекло, наводя на Луззи тоску этим безнадёжным стремлением улететь. Девушка уже хотела выйти из комнаты, неправильно истолковав дядино молчание, но он заговорил:
– Она была ангелом, моя милая юная жена. Умоляла не верить сплетням. Клялась, что ни одного взгляда не дарила молодому Горроу. Ни ему, ни кому-либо другому.
Плечи барона дрожали, Луззи показалось, что он плачет, но голос оставался твёрдым:
– Я кидался на каждого, кто шептал за моей спиной! Пятерым сплетникам укоротил их поганые языки, но не верил ей. Моей обожаемой Ласточке. Этот красавчик смеялся мне в лицо, когда я убивал его… Не признался, что их связи не могло быть.
Данетц стукнул кулаком по стене, наклонил голову и чуть тише продолжил:
– Горроу хотели слухов о похождениях виконта, чтобы скрыть правду, проклятье семьи – ледяное сердце. Иначе милые сестрицы больного остались бы в девках! На них проклятье. Проклятье! – он как будто заговаривался. – Это они скрыли. Эмми Горроу заполучила герцога Эдуана, а моя невинная супруга выпила яд, страдая от презрения гордого, глупого мужа. Она погибла, и ребёнок не увидел жизни. Почему она сделала это? Боялась, что я не поверю в своё отцовство?
Луззи, опустив голову, пошла к двери.
– Да! Вот ещё что! – остановил её властный голос. – Помни! Если не справишься, я лишу тебя опеки. Ни за кого другого замуж тебе не выйти, приданого не увидишь!
Девушка оглянулась, сверкнув льдинками глаз:
– Надеюсь, вы не поручите мне собственноручно убивать мужа?
Она вышла, не дожидаясь ответа. Барон смеялся.
Этот смех, жёсткий, как скрежет осыпающихся со скалы камней, долго стоял в ушах леди Стоун. В дороге она не сразу вскрыла конверт, ей всё чудился смех дяди, казалось, он опять зазвучит, едва покажутся выведенные его рукой буквы.
