– Похоже, – выдавил Олен через пересохшее горло. – Почему за время пути мы ни разу не встретили поселков?
– Все, лежащее в пределах двухсот миль от границы, эльфы именуют «гнилыми землями». Считается, что они отравлены зловонными миазмами людей. Тут никто не живет, хотя земли поделены между стволами. Все, больше не могу…
Это прозвучало так неожиданно, что Олен в первый момент не понял, что именно услышал.
– Что? – спросил он с испугом.
– Спать хочу, – Саттия зевнула. – Если так пойдет, то скоро из седла выпаду. На этом камне даже эльфы не сразу найдут следы. Надо рискнуть, отыскать укромное место и поспать.
Олен с тревогой глянул на юг, где по-прежнему клубилась сизая пелена, но зарницы сверкали реже, а гром грохотал слабее.
– Хорошо, – сказал он. – Клянусь Селитой, сам не понимаю, как я еще не уснул прямо в седле.
Редколесье закончилось примерно через милю. Они миновали завал из громадных черных стволов, под которыми что-то шевелилось и попискивало. После этого Саттия повернула в сторону стоящих тесной группой невысоких деревьев с густыми кронами, серебристой корой и длинными, как у ивы листьями.
– Зеленоволоски, – сказала девушка. – У них такой сильный запах, что никакой хищник нас не почует.
Олен уловил горький, слегка кружащий голову аромат, увидел, что земля между зеленоволосками покрыта густой травой. Спешились в самом центре небольшой рощи, на крохотном пятачке между стволами. С трудом шевеля руками, Олен расседлал и привязал коня. Повернулся и обнаружил, что Саттия расстелила широкое черно-золотое одеяло с узором и успела брякнуться на него.
– Тут места хватит и тебе, – еле шлепая губами, произнесла девушка. – Не на земле же спать?
Олен тупо кивнул, лег рядом с ней. Успел ощутить прикосновение шершавой шерсти к щеке, подумать о том, что неплохо бы снять сапоги, после чего провалился в сон.
Проснулся от щекотки в носу, ощутил, как что-то елозит в ноздре. Чихнул так сильно, что в груди что-то екнуло.
– О, ты все же живой? – со смехом проговорила Саттия, и щекочущий предмет убрался из ноздри. – А то я отчаялась тебя разбудить.
– Живой, – Олен поднял веки и обнаружил, что девушка проказливо улыбается и держит в руке травинку.
– Отлично. Уже рассвело, скоро вылезет солнце. Сейчас поедим и отправимся дальше.
– Погоди, – Олен сел, вчерашние сомнения с новой ясностью вспыли в памяти. – Ты по-прежнему хочешь ехать со мной, а ведь даже не знаешь, что со мной случилось, и как я оказался в таком положении!
– Вчера у меня не было сил на расспросы, – в голубых глазах блеснуло любопытство. – А то бы я тебя замучила…
Олен глубоко вздохнул и начал рассказывать – о том, как на их селение напали воины в черных плащах, о своем бегстве. Вспомнил то, как подслушал разговор в замке и как уходил через лес на север, как прошел сквозь Засеку и забрел в Вечный лес. О том, что случилось там, упомянул очень коротко, чтобы избежать лишних вопросов.
– Тебе опасно быть вместе со мной, – сказал напоследок. – Ты спасла меня один раз. За это спасибо. На зачем тебе рисковать головой дальше?
– Понятно, – Саттия подвинула к нему флягу и мешок с провизией. – Значит, во врагах у тебя не только эльфы, а еще Харугот, правитель Безариона. Чернокрылые – его гвардия, а сам он могущественный маг.
– Что за Харугот такой?
– Говорят, что он знаток древней, проклятой богами магии. Что невероятно жесток и хочет покорить весь мир. Насколько я знаю, он много лет странствовал по всему миру, а затем явился в Безарион и сверг последнего императора.
