– А как же ваше дежурство? Ещё нет семи…
– Во всём должны быть свои исключения, когда дело касается милых самоотверженных барышень…
– Нет, тогда вы останетесь без зонта! Будем дожидаться окончания стихии вместе…
Владимир Петрович тихо засмеялся.
– И откуда ты такая свалилась на мою голову? На свете я встречал только одну такую женщину…
Он как-то тяжело вздохнул, о чём-то ведомом только ему одному вспомнил и, собравшись, выпрямился, отчего стал казаться значительно выше и шире в плечах и произнёс:
– Моё окончательное решение – только старшим не перечить – мы идём сейчас в твою кофейню отогреваться!
– Согласна! Там хотя бы у вас будет возможность высушить голову туалетным феном.
Владимир Петрович посмотрел на меня умилённо. Дождь стал как раз понемногу стихать, грозовые раскаты слышались уже где-то в отдалении, и мы, ступая по блестящему асфальту, перешли дорогу и очутились в ароматной и тёплой кофейне.
На часах было уже без десяти минут семь, и я отчего-то ликовала, что смогла повлиять на нерушимые принципы Владимира Петровича и заставить его покинуть свой пост раньше обычного.
Пока мой спутник приводил себя в порядок в туалетной комнате, я натолкала салфеток в немного намокшие кроссовки и расчесала влажные волосы, убрав их в хвост. Затем заказала большой чайник чёрного чая погорячее и принялась ждать.
Владимир Петрович вернулся уже с сухой и причёсанной головой и в наполовину высушенной рубашке.
– Совсем другое дело, – обрадовалась я, – не забудьте сегодня на ночь принять таблетку цитрамона, чтобы не разболеться.
Владимир Петрович снова искренне улыбнулся, радуясь моей заботе о нём. В этот момент он показался мне даже красивым, я уже ненавидела его фею за то, что не оценила по достоинству такого хорошего человека…
Он азартно отхлебнул из чашки горячего чая, глаза его заблестели, и навсегда застывшая в них печаль на мгновение улетучилась, уступив место неподдельной почти детской радости.
– Рассказывай, моя спасительница, откуда ты взялась? Чем занимаешься?
Я кратко рассказала Владимиру Петровичу нехитрую историю своей жизни, сказав, что мы с братом живём одни и что мы сироты, но оба учимся уже в институтах и живём мирно и вполне счастливо. Он участливо слушал, продолжая жадно отхлёбывать чай из чашки.
– А вас что приводит сюда, на Чистые пруды? И почему каждый божий день? – я опять принялась расспрашивать его, хоть и была уверена во вторичной отставке. Но на этот раз Владимир Петрович не стал уходить от ответа, видимо, своим героическим поведением теперь я заслуживала большего. И после небольшой паузы он заговорил:
– Видишь ли, Настюша, бывают обязательства перед кем-то, а бывают и перед самим собой, перед собственной совестью. Это как раз мой случай.
– Но ведь эта история всё равно как-то связана с женщиной?
– А как же без них? В жизни любого, уверен, каждого мужчины должна быть какая-то особенная история, которая не забывается никогда, и каждому мужчине когда-нибудь встречается та самая женщина, ради которой он способен на самые невероятные подвиги. Ещё её иногда называют роковая женщина, я же называл свою – фея.
Я вздрогнула от своей прозорливости, но промолчала. Он продолжал свой рассказ, методично размешивая сахар и наслаждаясь ароматным чаем.
– Да, она была похожа на фею, такая же неземная, лёгкая, воздушная, голубоглазая, женственная, нежная…
– Она вам предпочла кого-то? Но вы её, несмотря на всё, продолжаете ждать? – попыталась угадать я его историю.
