Андрей Федорович развернул монитор в сторону военных, которые разместились на стульях вокруг его стола, и включил запись. На экране появился Виктор Малюков. Он сидел за столом из светлого дерева. Лицо его было напряжено, глаза, не мигая, смотрели в одну точку. По всей видимости, он смотрел на того, кто снимал его на видео. Руки Виктора лежали прямо перед ним ладонями вниз, пальцы были переплетены. Заговорил он не сразу, словно бы собираясь с мыслями, а когда начал говорить, то все время делал паузы и скашивал глаза чуть в сторону, словно бы считывая текст своей речи с какого-то невидимого зрителям устройства.
– Я записываю это свое признание добровольно, – начал говорить Виктор, – и для того, чтобы внести ясность в свое внезапное исчезновение. Илья Григорьевич, я решил прислать вам эту запись только для того, чтобы объяснить свой поступок и заявить о том, что я жив и ни о чем не жалею.
Последовала небольшая пауза, во время которой Виктор развел пальцы, а потом снова переплел их.
– Я много думал, прежде чем принять решение, и это решение было добровольным. Никто не принуждал меня к моим действиям, никто не угрожал мне, никто не похищал меня, и никто не соблазнял меня деньгами или еще чем-то. Повторюсь, к этому решению я пришел самостоятельно.
Малюков снова на несколько секунд замолчал и отвел взгляд в сторону.
– Я сам связался с норвежским посольством… Вернее, с человеком, который служит в посольстве, и предложил свои услуги в качестве тренера боевых тюленей. Меня, конечно же, проверяли, после чего согласились предоставить мне политическое убежище и переправить меня, хотя и незаконным образом, через границу.
Пальцы Виктора снова заскользили по поверхности стола, словно в волнении, а затем опять переплелись.
– Почему я так поступил? Меня не устраивала ни зарплата в ММБИ, ни мои условия жизни. Я не видел никакой перспективы роста в своей карьере, поэтому единственным для меня выходом было сменить российский паспорт на паспорт гражданина Норвегии. Единственное, что я мог предложить соседнему с нами государству взамен, – это мои услуги тренера ластоногих.
И опять небольшая пауза и отведенный от камеры взгляд.
– Илья Григорьевич, – продолжил Малюков. – Я ничуть не жалею о принятом мной решении. Я сам подготовил свое бегство и старался вести себя так, чтобы никто не догадался о моих намерениях. Я забрал с собой Беляша и Зосю и буду работать с ними дальше, обучая их по своей методике. Мне обещали выделить средства для моей работы, и я теперь смогу без оглядки на отсутствие финансов воплотить свои планы и мечты в реальность. Вы ведь знаете потенциал моих лахтаков и мои способности как тренера. Мы добьемся больших успехов, и я горжусь своими подопечными.
Немного помолчав, Виктор закончил свое сообщение словами:
– Мне больше нечего вам сказать. Не стоит искать меня. – На этих словах Малюков моргнул и снова разъединил и соединил пальцы рук.
Запись закончилась, и в кабинете Маркова установилось молчание. Первым прервал молчание Андрей Федорович Марков:
– Ну, и что вы обо всем этом думаете? – поинтересовался он, посмотрев сначала на Красикова, а потом на Степнова.
Военные переглянулись, и Красиков ответил, повернувшись к Маркову:
– Первое, что мне пришло в голову, когда я смотрел это видео, что оно явно постановочное. Как вы считаете, Владимир Юрьевич? – перевел он взгляд на Степнова.
