Легенда из Будущего - страница 52

– Как ее зовут? – Вдруг спросил молодой человек, хотя не был уверен, что получит ответ от врача, который был сосредоточен на своей работе. Тем не менее Док ответил:

– Элис Гиббонс

Люциус намочил тряпку и начал вытирать пот со лба девочки, надеясь, что прохладная влажная тряпка немного облегчит ее самочувствие. Он помнил, как ему делала компрессы бабушка, во время высокой температуры. Да это не сбивало температуру, но несколько облегчало его состояние. Тряпку приходилось все время поправлять, потому что Элис по прежнему дергалась в конвульсиях и что то бормотала.

– Тихо Элис, успокойся, все будет хорошо. Док мигом поставит тебя на ноги, он у нас старый и мудрый. – Начал говорить Люциус, поглаживая ребенка по темным волосам, периодически поправляя компресс на ее лбу.

Не смотря на внутреннее волнение он старался говорить весело и непринужденно, что бы взбодрить девочку. Тем не менее даже с его знаниями в медицине он прекрасно понимал, что дела у девочки обстоят чрезвычайно плохо. Комната наполнялась запахом крови, пота и тошнотворного запаха гноя и Люциусу было очень тяжело выровнять дыхание, что бы немного успокоить безумно колотящееся сердце. В отличии от доктора МакГиллана он не мог просто отключить эмоции, как это умеют делать врачи.

Очень часто Люциус завидовал врачам, полицейским и патологоанатомам, потому что они в виду своей профессии научились полностью подавлять свои эмоции, потому что в противном случае они просто не смогут выполнять свою работу. Люциус найдя всего пару замученных трупов не мог выбросить их из головы, а полицейским постоянно приходиться находить тела. Он не мог спокойно смотреть на то, как от боли извивается умирающий ребенок, а на лице Дока не дрогнул не единый мускул, а уж про то, что бы вскрывать трупы Люциусу и думать было тошно. В детстве он думал, что было бы здорово стать патологоанатомом, но повзрослев он понял, что для этой работы он слишком эмоционален и никогда бы не смог спокойно вскрывать тела детей, или истерзанных женщин без мысли о том, что они были чьими то детьми, женами, матерями, сестрами, что у них была своя жизнь полная чувств и событий, а теперь они просто мясо на столе. А уж если бы травмы их были слишком ужасны, то Люциус вряд ли бы смог уснуть, думая о том, что несчастная жертва чувствовала перед своей смертью. Случай с Лили и дилижансом был наглядным тому доказательством. От размышлений его оторвали жуткие, режущие слух хрипы ребенка, которые сменились еще более ужасным сдавленным криком боли и стонами, сопровождаемыми бессвязным бормотанием.

– Твою мать Док! У нее септический психоз, сделай уже что-нибудь, ей срочно нужна инъекция антибиотиков!

Люциус начал терять самообладание, но доктор МакГиллан хоть и наградил его хмурым взглядом, но в его глазах Люциус прочитал полное отсутствие понимания того, что такое антибиотики. Судороги девочки усиливались и среди хриплого бормотания Люциус наконец смог разобрать одно единственное слово, проскользнувшее жалобным детским голосом:

– Мамочка.

Лицо девочки было влажным, но теперь Люциус смог заметить, что не только от пота, но и от слез. Люциус поменял компресс девочки и наклонился поближе, в надежде разобрать, что она бормочет. Среди прочего он понял главное:

– Я не хочу умирать. – Бормотала Элис.

– Спокойно, все будет хорошо, мы не дадим такой красивой девочке умереть, так ведь Док?