– Сейчас. – сказала она, подняв два указательных пальца, в сторону священной птицы и глянув на нее серьезными и темными глазами. – Подожди, не улетай, о, птица Феникс и она же Бенну.
Царица скрылась в дверном проёме, удалившись в таинственные дворцовые недра. Некоторое время в узких оконных проемах виднелась ее тень, разгуливающая по стенам, и вскоре она вернулась, держа в руках лук и стрелы. Привычно расставив ноги, она наложила стрелу на тетиву.
– А что это ты делаешь, царица. – несколько обеспокоилась птица Бенну.
– Да так. Ничего.
– Как это – ну, так! Ну, ничего себе, ничего – ты в меня целишься из лука!
– Божественной сущности твоей это ничуть не повредит, а мне будет приятно. – царица прицелилась.
– Постой! Не делай этого! Не нравиться мне это твое самое ничего! Нельзя стрелять в священное животное! Нельзя!
– Конечно же, нельзя. – покладисто согласилась царица, покивав головой, и спустила тетиву.
Стрела весело порскнула к священной птице, у которой неожиданно, ну прямо чудесным образом, появились руки, которые и схватили стрелу прямо перед самой грудью.
– Ух, ты! – сама удивилась птица. – Ну, ты убедилась в моей сущности, царица?
Царица хмыкнула и достала из-за плеча вторую стрелу.
– Царица, – возмутилась птица, – Сколько можно! Ты же сама сказала, что нельзя стрелять в священных тварей.
– Нельзя. – подтвердила царица.
– Никому нельзя. – добавила она тут же, осматривая наконечник и трогая пальчиком острие. – А вот мне можно.
– Я сама священная. – царица, сдвинув почти сросшиеся брови, деловито наложила стрелу на тетиву. – Клейма поставить негде, такая я священная!
– Вся насквозь священная, богиня, от макушки, – до кончиков ногтей. Вот!
В доказательство царица даже вытянула вперед носок ноги, продемонстрировав свои длинные пальцы, с покрытыми черным лаком ногтями. Впрочем, вряд ли Фенникс-Бенну мог разглядеть такие детали со своего кедра.
– Ничего, меня священней, в этом мире нет. – царица, презрительно скривив губы, подняла лук.
– Хулиганка! – возмущенно выкрикнула птица, и пошла по мощной кедровой ветке, перебирая лапками и неуклюже покачивая громадными крыльями.
Затем, поймав порыв ветра, она прыгнула вперед, воздушный поток подхватил ее, чуть было не уронил вначале, и понес прочь от дворца.
Царица некоторое время, с кривой ухмылкой, выцеливала ее в спину, потом передумала и опустила лук. Затем фыркнула и, мелодично шелестя золотыми лепестками своей короны, и сверкая юбкой, и тряся тугой грудью, убежала во дворец.
Как древняя и юная богиня.
Ну, собственно, она ею и была на самом деле.
Глава вторая. Бог на ровном месте
Проводив диск Атума в поля Камыша возрождаться на завтра в образе Гора и завершив тем самым, благополучно для своей страны, еще один день, царица Нейтикерт не спешила подняться во дворец, а осталась посидеть в саду, в удобном кресле черного дерева, глядя на плавающих в бассейне рыбок и бутоны синих лотосов и белых нимфей ускользающих в глубину, а не на золотые и гранитные изваяния грозных и великих богов, требовавших ежедневных многочасовых молений и подношений.
Царица потянулась, сцепив руки на затылке, и легкомысленно вытянув ногу, пощекотала животик кувыркавшегося тут же пятнистого мау. Тот без всякого почтения вцепился в царственные пальцы, не подозревая, какой внеземной благодати он удостоился, после чего был, слегка подкинут царицыной ножкой в воздух и атакован вторым мау. Они подняли дикую кутерьму разбудившую фараонову крысу. Фараонова крыса, свернувшаяся клубком на коленях царицы, недовольно чирикнула и глубже засунула нос в пушистый, совсем не крысиный, хвост, поскольку крысой она и не была, по сути, ни единого мгновения, а была она совершенно другим животным. Мартышка, сидевшая на спинке кресла над левым плечом Нейтикерт, с интересом смотрела на кошачью возню и скалила зубы ну совершенно не мартышечьи зубы.
