– Да, – как эхо повторила Эливейн.
Несколько мгновений длилась пауза. Девушка поняла, что медлить нельзя, что от неё ждут ответа. И, заставив себя улыбнуться, Эливейн спокойно проговорила:
– Господин Торубер, позвольте мне дать вам официальный ответ на ваше предложение через… – она словно задумалась.
– Я понимаю вас, мисс, – кивнул хан. – Культура и обычаи вашей родной страны требуют выдержать время перед официальным согласием. Дней десять будет достаточно? – любезно спросил Колдун.
– Более чем, – ответил за дочь господин Перлик. – И так слишком долго мы позволяем Эливейн размышлять, – и отец укоризненно посмотрел на девушку.
– Позвольте с вами не согласиться, – твёрдо возразил Торубер. – Эливейн здесь всё ново и необычно. Ей необходимо это время.
– Спасибо… мой повелитель, – прошептала девушка.
– 28 —
Господин Перлик и хан Торубер расстались весьма довольные исходом сегодняшней беседы.
Отец, обрадованный скорым исполнением своей мечты породниться с самым богатым и самым влиятельным человеком в южных странах, не подумал даже возражать решению дочери пожить несколько дней в уединении, в лесной сторожке: пусть потешится, ведь территория хорошо охраняется и чужих туда не пропустят.
Торубер принялся за поиски: ему нужен был в гарем надёжный евнух с рыжими волосами, причём не крашеными, а настоящими.
Эливейн, спешно собрав кое-какие вещи, отправилась в сторожку. Её сердце разрывалось от боли. В сознании звучало одно слово: «Яд… Яд…» А на душе было тоскливо: не могла она поверить в то, что Али – просто убийца, жаждущий мести…
– 29 —
Эливейн вбежала в избушку. К её ужасу раненый лежал на краю лавки, на животе, левая рука его бессильно свесилась на пол, по повязке расползалось кровавое пятно…
Девушка бросилась к молодому человеку. Она постаралась как можно аккуратнее перевернуть Али на спину. Эливейн с тревогой всматривалась в бледное измученное лицо волшебника (она уже не сомневалась, что молодой человек именно волшебник). Руки того были холодны, словно лёд, а голова пылала, дыхание прерывалось. И тут Али приподнял отяжелевшие веки.
Он увидел Эливейн. По его горячим потрескавшимся губам скользнула едва заметная улыбка. Лицо раненого будто осветилось.
– Я боялся, что не увижу вас, – едва слышно прошептал он.
– Что вы! – отчаянно произнесла девушка. – Разве я могу бросить вас… в таком состоянии.
Он снова улыбнулся ей, и Эливейн поняла, что пропала окончательно и бесповоротно, что за его улыбку, подаренную ей, она готова отдать всю себя, своё сердце, свою жизнь. А он чуть качнул головой и повторил:
– Я боялся, что не увижу вас больше… не успею… – невольная судорога пробежала по его телу.
Эливейн заметила в правой забинтованной руке молодого человека шнурок от кулона-кувшинчика, какие здесь носят почти все, наливая в них несколько капель ароматических масел. Когда девушка промывала раны Али и накладывала повязки, этот пузырёк висел на его шее, вместе с витиеватым вензельком на тонкой золотой цепочке. Теперь шнурок был оборван. Видимо, молодой человек хотел снять кулон, но обронил его. Эливейн, помня разговор с Торубером, догадалась, что вовсе не духи носил на шее Али. Это и есть противоядие, ведь не мог волшебник не знать о такой опасности, как отравленный клинок Колдуна.
Девушка опустилась на колени возле лавки и нашла кувшинчик.
– Это? – радостно воскликнула она, поднося не разбившийся флакончик к лицу молодого человека.
