Эливейн замолчала. Несколько минут она неподвижно смотрела в маленькое окошко. Потом собралась с силами и обернулась…
Динаэль стоял прямо за её спиной. Она не слышала, ни как он поднялся со скамьи, ни как подошёл к ней. А он стоял, боясь сделать лишнее движение, боясь спугнуть то ощущение нужности друг другу, которое витало над их головами…
Эливейн подняла свой взор на лицо Динаэля. Её сердце бешено колотилось. И вдруг, в напряжённой тишине, она услышала, как неправдоподобно быстро бьётся совсем рядом с ней его сердце. Девушка широко распахнула серые чистые глаза, словно впуская счастливую догадку внутрь себя: ведь он просил любимую не уходить, может, это был не совсем бред, не обращение к какой-то далёкой и неизвестной ей, а мольба именно к ней, сидевшей рядом, но имени которой он не знал…
Динаэль вгляделся в её лицо, и его глаза цвета моря озарились светом. Улыбка осветила каждую чёрточку его лица.
– Я люблю вас, Эливейн, – проговорил он, – и ощущаю ваше ответное чувство. Я не знаю, что ждёт нас впереди, но я прошу вас – не выходите за Торубера.
Девушка боялась словами спугнуть волшебную минуту.
– Я сделаю всё, что ты пожелаешь, – едва слышно прошептала она.
– Я действительно люблю тебя, Динаэль.
Молодой человек наклонился и поцеловал свою избранницу. Трепетное тепло спустилось в неё и растеклось по всему телу. Да, окончательно и бесповоротно она вся, её разум и её сердце принадлежали этому сильному и доброму, самому лучшему в мире волшебнику – Динаэлю.
– 35 —
Они ещё стояли, молча, обнявшись, не желая оторваться друг от друга, когда она почувствовала, что Динаэля качнуло.
Эливейн взглянула в лицо молодого человека. Он продолжал счастливо улыбаться, но щёки его были чрезвычайно бледны.
– Прости, – виновато прошептал он. Эливейн уложила раненого на кровать.
– На сегодня хватит… тренировок. Постельный режим, – полушутя, полусерьёзно проговорила она. – Завтрак, перевязка и сон.
Он хотел возразить.
– Остальное потом, – сказала Эливь. – Завтра.
– Хорошо, – устало согласился Динаэль. – Но один вопрос сегодня: ты позволишь мне просить у твоего отца твоей руки?
– Да, – чуть слышно ответила Эливейн и покраснела.
После завтрака и перевязки Дин уснул. Девушка убралась в сторожке, сварила бульон и сама задремала на скамейке возле окна.
– 36 —
Ещё два дня Динаэль провёл в постели. Он порывался отправиться в путь немедленно, но Эливейн удалось настоять на своём: она видела, насколько неокрепшим был пока её любимый.
Два дня они говорили – обо всём.
Теперь Эливейн знала о семье Дина, о его детстве и юности, об увлечениях и мечтах. Знала печальную историю Донуэля и Марики, предсказание для Ролива и Вивьен. Перед её мысленным взором стояла и родная Долина Дина, и Горный Замок, и существующий лишь в воображении волшебника дом с лечебницей и парком.
– И ещё, – сказал Динаэль, – обещай, если со мною что-нибудь случится, ты поспешишь и доберёшься до места, где меня ждёт брат.
Эливейн побледнела.
– Я буду с тобой, – ответила она. – Если случится, то с нами. Он вздохнул, а потом мягко, но твёрдо возразил:
– Кто-то должен вернуться. Там должны знать – запоминай – я выполнил просьбу Совета: Чёрный Жезл никогда больше не обретёт магической силы.
Эливейн уловила грусть в его глазах, но это не было сожалением о возможности скорой гибели – его тревожило другое.
– Что мучит тебя, любимый? – она прижала к своей щеке его ладонь.
