Легенда о Фейлель - страница 44

Динаэль возвращался в избушку Ганабена. Удручённый гибелью брата, огорчённый неизвестностью о судьбе отца Грегори, подавленный неоспоримыми фактами, утверждающими, что его любимая мертва, хотя он чувствует её рядом, Дин готовил себя к жизни. Жизни, в которой была благая цель. Видимо, именно из-за этой цели ему и дано было жить.

По пути Динаэль собирал информацию. Он точно знал теперь, где и с кем ведёт военные действия армия Торубера, какие поселения и почему неугодны хану, как и когда Чёрный Колдун осуществляет проверки и контролирует своих подданных.

Дома, а домик Ганабена стал для Дина домом, молодого человека ждали тоже неприятные новости.

Во-первых, старик был совсем плох. И сам знахарь, и Динаэль понимали, что никакие лекарства не помогут, потому что от старости не изобретено даже волшебных снадобий.

Во-вторых, рядом с могилой Эливейн появился новый холмик. Примерно через месяц после ухода Динаэля в избушку Ганабена постучали. Местные крестьяне принесли к знахарю захворавшего в дороге путника. Тот был при смерти. Спасти несчастного не удалось. Но имя своё он назвал. А потом в бреду всё просил прощенья то у «доченьки милой», то у какого-то «рыженького». На новом могильном кресте значилось: «г-н Перлик». Так отец упокоился рядом со своей дочерью.

Динаэлю предстояло пережить в ближайшем будущем и смерть Ганабена.

Время шло. В Долине утра стали туманными, а вечера прохладными.

Эливейн теперь двигалась удивительно легко, несмотря на свой округлившийся животик. Доктор Стратор пригласил наблюдать за будущей мамой опытную повитуху Заиру. Та, осмотрев Эливейн и прослушав своей трубочкой сердечко малыша, улыбнувшись, спросила:

– Солнышко моё, а ты хотела бы иметь не одного ребёнка? Эливейн непонимающе взглянула на Заиру.

– Она же вдова, – укоризненно шепнула медичке Вивьен, зашедшая за подругой.

– А ты, красавица, не вмешивайся, – мягко ответила та. – С тобой мы попозже побеседуем, – и Заира многозначительно погладила ещё почти не заметный живот мадам Койль.

Эливейн вдруг вся осветилась счастьем.

– Их будет двое? – робко спросила она. – У меня будут двойняшки?

Заира кивнула.

Даниэль готовил комнату, соседнюю с комнатой Эливейн, под детскую.

Все вещи были вынесены. Книги, записи Донуэля переселились в кабинет Даниэля. Старик радовался как ребёнок: наконец в Замок возвращается жизнь!

Когда детская была готова и соединена дополнительной дверью с комнатой Эливь, Даниэль отправился за своей ненаглядной невесткой, которая последнюю неделю провела в доме мадам Тору. Так договорились старшие, чтобы будущей мамочке не помешали шум и пыль работ.

В комнате Динаэля тоже хотели произвести глобальную перестановку, но Эливейн не позволила менять что-то кардинально: мелкие поправки, связанные с пребыванием здесь её как нового человека, были уже внесены, а более переделывать что-либо она считала неуместным – в привычной для себя обстановке обитал дух её любимого.

В назначенный природой срок Эливейн ощутила, что вот оно, началось.

За окном была ночь, ясная и звёздная. Эливь приподнялась на кровати: нет, она не ошиблась. Да и Заира говорила, что со дня на день…

Эливь позвонила в колокольчик: повитуха уже неделю жила в Замке, в комнате напротив.

К появлению малышей с трепетом готовилась и нянюшка Галия. Это была добрая и тихая женщина лет сорока с небольшим. Личная жизнь у неё не сложилась: жених погиб накануне свадьбы. Потом она оказалась в семье Фейлелей, где было двое мальчиков: старший – Дон, и только что появившийся на свет Дин. Так, привязавшись всем сердцем к малышам, Галия и осталась нянюшкой в доме, приютившем и обогревшем её. Когда мальчики выросли, то сами не отпустили свою «вторую маму», да и куда бы она пошла? Теперь, оплакав Донюшку и Динюшку, Галия готовилась к свету – свету новой жизни. Она заранее обожала вот-вот готовых появиться малышей, часто сидела рядом с Эливь и разговаривала с ней и с ещё не родившимися двойняшками.