Легенда о мече Арогана: Идолы - страница 5

», – подумалось Рогнару, и он осушил кружку до дна, вместе с тем понимая, что сил не осталось даже на путь до постели.

Однако преодоление трудностей всегда было у ловчего в крови, потому он заставил себя подняться и неспешно побрёл к выходу. Его с Совой поселили в отдельном домике, таком же небольшом, как и все в этой деревне, с соломенной крышей и дверью со щелями, сквозь которые слегка просачивался летний ветер.

Улица встретила Рогнара прохладным бризом, который напоминал о недавней весне, когда снега сходили со степи, обнажая испещрённую ручьями землю, полную камней и сухостоя. Минувшая зима преподнесла немало сюрпризов. Суровые морозы сковывали мир, а потом так же быстро отступали, как приходили, превращая степи в топкие болота.

Конь Рогнара неровно дышал в местной конюшне. Ловчий мог услышать его даже сквозь шелест жёлтой травы и шум ветра, гоняющего песок пустыни. Вместе с четвероногим Григо воин прошёл через многое. Ловчий надеялся, что нескоро придётся менять скакуна. Ненадёжная дверь в гостевой домик едва слышно заскрипела, а следом принялись скрипеть старые доски, почти что вплотную прилегающие к земле. Кровать ахнула под тяжестью человека, облачённого в доспехи, и принялась качаться в такт его дыханию. И снова пришёл сон, но на сей раз Рогнар не позволил ужасам ночи поглотить уязвимый рассудок.

Первые лучи восходящего солнца проникли сквозь маленькие оконца и щели в двери. Огрубевшую кожу лица тронул тёплый свет, и воин проснулся по наитию, следуя внутреннему чувству, которое не подводило почти ни разу.

Мышцы стонали. Рогнар поднялся с кровати и потянулся так, что спина отдалась громким хрустом с краткой острой болью. Сейчас он чувствовал возраст как никогда прежде, но всё равно не придавал этому значения. Ему предстоял долгий путь до Бах-Хаша, а потом обратно на север, к своему владыке и его белому некроманту.

Ночь всплыла в памяти множеством прикосновений и томным дыханием, потому как рядом спал кто-то маленький и гибкий. Белоголовая Нарси очнулась от дурмана раньше ожидаемого, и её тяга к загадочному воину возобладала над инстинктом выживания. Рогнар слышал её приход, чувствовал, как она забралась в постель и заснула рядом. Прогонять её ловчий не стал.

– Грустно… – буркнул под нос воин, обнаружив на столе мешочек семян белого солнечника.

«Она это запомнила» – убирая в набедренную сумку мешочек, подумалось ловчему.

Осмотрев помещение и громко зевнув, он всё-таки покинул ночное пристанище.

Тёплый южный воздух обволакивал. Какая-то непривычная лёгкость поселилась в душе Рогнара, и воин опустился на пень около домика. На мгновение закрыл глаза, представив, что живёт вдалеке от мирских забот, суеты столицы и вечных интриг дворцовой знати.

Шум моря поблизости успокаивал. Приятный ветер трепал грязные волосы и раздувал старый плащ. Трава шуршала и склонялась к земле, неподалёку кружили бабочки и стрекозы, кричали чайки, стрекотали кузнечики.

– Ты хотел бы остаться в таком месте? – раздался голос Валлеса.

Этим утром охотник выглядел отдохнувшим. Уже не было хромоты, которая могла напомнить о давней встрече с пустынными псами. Не было и преграды между Валлесом и Рогнаром. За долгие месяцы они стали настоящими друзьями.

– Для меня не может быть покоя, – мрачно обозначил ловчий.

Воин не врал. Он отвык видеть в окружающем мире хорошее, разучился замечать красоту и даже сейчас, при взгляде на деревню, видел только смерть. Знал, что рано или поздно все местные жители лягут в могилы, и неважно, что их похоронит: набег диких племён или новая болезнь. Жёлтая трава сгниёт, крыши домов обветшают, а природа… Природа по сути своей является предвестником смерти – короткая жизнь бабочек тому яркий пример. Да и сам Рогнар был такой бабочкой. Его жизнь пылала год от года, оставляя где-то позади чёткий след из выжженной земли. Но стоило уйти, как следы зарастали и исчезали, стирая сам факт его существования.