Когда мы отошли от дома, терзавшие меня мысли, почти заглушённые работой, всколыхнулись было вновь, но дорога была выбрана совершенно другая, не та, по которой я шла во сне, и я понемногу успокоилась. Да и город при свете дня выглядел совсем иначе.
Как-то я видела рождественские фотографии какого-то европейского города – аккуратные улочки, небольшие, словно игрушечные дома, укрытые пушистым снегом, прохожие, тоже будто сошедшие с открыток. И сейчас ловила неслабое такое ощущение дежа вю. Всё вокруг было будто с тех фотографий, за исключением разве что новогодних ёлок. Ну, чего нет, того нет.
В ближайшей же посещённой лавке нам с готовностью подсказали, где искать торговца тканями.
– А возьмите вот ещё на пробу поленику. Детишки очень эти ягодки любят, – торговец сиял улыбкой, как начищенная монета, безошибочно распознав денежную состоятельность новых покупателей.
– Не слышала о такой, – Ивландрия удивлённо вгляделась в протянутый ей лоток. – С виду обычная малина.
– Не обычная, а северная, – пояснил торговец. – В тёплых странах не растёт, только у нас на севере. Да и тут редкая, в старые времена её княженикой называли, потому что только древние князья да короли могли себе позволить. А уж на вкус…
Он закатил глаза, изобразив на лице мечтательное выражение. Что и стало решающим доводом, и загадочная поленика перекочевала в мою сумку.
До нужного места мы добрались далеко не сразу, то останавливаясь в магазинчике с посудой, то договариваясь о поставках у бакалейщика. И, утомлённый бесконечными скучными переговорами и покупками, в магазин тканей Иллис отказался идти наотрез, пожелав остаться на улице.
Ивландрия не стала настаивать и скрылась за дверью, но, когда я пошла за ней, Грия поймала меня за рукав.
– Карина! – в отчаянии взмолилась она. – Пожалуйста, подмени меня!
– Зачем? – удивилась я.
Гувернантка сделала глаза, как у голодающего котёнка:
– Ткани же! На празднике нужно будет новое платье, а тут такая возможность быстро просмотреть то, что нужно.
Я только вздохнула и махнула рукой. Грия восторженно обняла меня и убежала в лавку, а я развернулась и подошла к мальчику.
Иллис, как истинное воплощение ребёнка, выросшего в тёплых странах, вовсю восторгался тем, что столько снега здесь – вполне обычное дело. И, воспользовавшись моментом, по колени забрался в сугроб на газоне.
– Карина, представляешь, что такое всю зиму будет?
– Представляю, – кивнула я. – Там, где я выросла, и больше выпадало, может, и здесь так будет. А в детстве мы ещё снежные крепости строили. И снеговиков лепили.
– Это как? – удивился мальчик.
Пришлось показывать. И когда остальные вернулись, мы с Иллисом, заснеженные с ног до головы, как раз водружали голову на верхушку нашего первого пробного снеговичка, а я увлечённо объясняла, как можно к нему приделать морковку.
Ивландрия только руками всплеснула, и даже охранник добродушно усмехнулся, когда мы начали смущённо вылезать обратно на дорогу. Мальчик подбежал к матери и начал с восторгом делиться с той эмоциями, я задержалась, уже на обочине наступив на какой-то предмет, припорошённый снегом. Чуть не упав, я благодарно кивнула Грие, протянувшей мне руку и, выбравшись наружу, огляделась, пытаясь понять, на чём я поскользнулась.
– Ты не представляешь, какой там выбор, – гувернантка говорила вполголоса, косясь на хозяйку, но её глаза сверкали счастьем не хуже, чем у Иллиса. – И лимонный атлас, и бархат, а уж кружева!.. Я такую красоту никогда и не видела даже, и уже почти придумала, что хочу себе сшить. Загляни сама потом обязательно, и Рише скажи.
