– Две недели – это слишком долго… – говорит мама Ого.
– Да, Инал, слишком, – вздыхает Кодонак.
Тишина. И перед мысленным взором Ого мелькают картинки воспоминаний из его детства. Рохо еще не был «могущественным», как выражается Мастер Кодонак, но платить он всегда был готов, чтобы помочь кому-то. Он вспомнил, как Вирд согласился быть битым кухаркой вместо него, когда Ого увел у нее из-под носа пару медовых лепешек, приготовленных для этого борова Оргона-младшего, сожри его эфф… Рохо сказал, что это он украл, а не Ого… А все потому, что Ого тогда болел, был слаб. Рохо знал, что, отдубась его кухарка – он и ноги протянет… Сам, правда, потом еле ходил дня три. С тех пор они и на кухне больше не помогали, а там было неплохо… особенно по сравнению с полем, куда их потом отправили.
– Да что же!.. Ни искры, ни пламени! – вдруг раздается крик Кодонака, настолько громкий, что Ого подскакивает на месте и видит, как Мастер Кодонак двумя огромными прыжками пересекает комнату, устремившись к кровати Вирда.
Там, где лежал Рохо, сгустился плотный туман, который Кодонак захватывает полными пригоршнями, пытаясь схватить Вирда.
– Не смей! – орет он не своим голосом и ругается так, что даже Гани Наэль или Харт не смогли бы. – Раздери тебя!.. Да что ж ты такое!.. Куда?..
Туман рассеялся, а ложе Вирда осталось пустым… Мама Инал прикрыла руками рот в немом испуге.
Вирд исчез… Гани Наэль поднял брови и вопросительно смотрит на Кодонака, он даже кубок с вином отставил в сторону…
– Он переместился? – спросил Наэль, сощурив глаза.
Кодонак сел на кровать, где только что лежал в беспамятстве Вирд, и обхватил голову руками.
– Я уж думал, что хуже не будет, – сдавленно произнес он. – Переместился, и притом бессознательно.
– Куда? – снова спросил Мастер Музыкант.
– Понятия не имею, куда может его забросить. Хуже то, что он без сознания, а, значит, попади он в опасную ситуацию, не сможет себе помочь… – Кодонак обернулся к Наэлю – в его глазах бушевал ураган чувств: отчаяние, беспомощность, злость, беспокойство, непонимание. – Нужно было держать его за руку все это время!
Наэль только вздохнул.
Воцарилось молчание, и когда Кодонак вновь заговорил, его глаза были уже спокойнее; он встал, заложив руки за спину, принялся прохаживаться по комнате.
– Я думаю, что его может забросить туда, где он бывал раньше. В Ару, например. Или в Тарийский лес. Или в Город Огней.
– В Город Семи Огней? – удивился Наэль.
– Да. Ты не забыл, что он сын Асы Фаэля? Что родился в Городе Семи Огней и жил там до семи лет, а воспоминания детства обычно самые яркие? Вполне возможно, он там окажется бессознательно. А если он все же придет в себя, то переместится туда осознанно. Если где его и искать, то только в столице.
– А может, он все-таки вернется? – спросил Наэль.
– Сюда? Может быть. – Кодонак пожал плечами. – Но нужно предупредить Исму и Эниля. – Ого не знал, кто они такие. – Я напишу письма, а ты передашь их.
– Я? – Гани Наэль усмехнулся, вопросительно поднял брови, указывая на себя пальцем.
– Мне нельзя там появляться. – Кодонак дотронулся до своей повязки на лбу.
– Похоже, что мое путешествие в Город Семи Огней в комфорте, при помощи перемещения, отменяется. Да здравствует натертый седлом зад! – насмешливо воскликнул Наэль.
– К тому же ты сможешь рассказать больше, чем я. И мои письма, подтвержденные твоими словами, не будут выглядеть как послания безумца.
