Легенда о Вейм. Драконья душа - страница 2

– Хаген, нам ясно указали на дверь. Маа даже расщедрилась настолько, что вернула приданое. Это очень широкий жест для потомка драконов. Если мы вернемся, нас похоронят с почестями. Все упыри из совета радостно понесут мой гроб на погребальный костер, а впереди процессии плачущие девы будут бросать пучки бессмертника, и Великая Маа потащит свою красную книгу с генеалогическим древом РедДреганов. Но, скорее всего, по прибытии в Драгонхолл нас тихо прирежут и закапают на полосе прилива, словно обычных разбойников. Почему-то все, из двадцати трех женщин и мужчин, отправившихся с нами в путь, это понимают. Все… кроме тебя.

Деревянный борт драккара с глухим ударом закопался в мокрый песок. Хагена и Вейм чуть отбросило.

– Приехали,– рявкнула женщина, поднимаясь с тюков.

Не дожидаясь пока установят хлипкие трапы, Вейм спрыгнула, задрав полы плаща. Высокие промасленные сапоги отлично защищали ноги от воды, черная куртка и плащ из кожи морского змея с капюшоном одинаково хорошо спасали и от дождя, и от холода, и от дротиков, и от звериных зубов. Под ней на холстяную рубашку был надета кольчуга из иссиня-черного металла, прочная, но легкая. Её спутники были одеты также: толстые куртки, побелевшие от соленых брызг, потрепанные морским ветром кожаные плащи грязно серого цвета, потертые сапоги. Некоторые плащи были отороченные мехом морских животных. Дождевая вода и брызги волн скатывались по длинному ворсу, не давая намокать теплому подшерстку. У некоторых одежда была украшена шнурками и стальными колечками. Основной доспех был спрятан, скрыт под многослойной немаркой одеждой.

Отправляясь в дальний путь, люди взяли все самое ценное, что у них было: хорошее оружие и зачарованные вещи на все случаи жизни. У Вейм не было ни амулета Богини Дождя и или Бога Огня, ни волшебных глаз водяного змея, ни застывшей крови древнего дерева. В маленьком кожаном мешочке цвета алой крови, спрятанном под сталью кольчуги, лежала земля с могил мужа и сына.

Лагерь было решено разбить прямо на берегу, под вековыми соснами. Собранные наспех костры разгорались плохо: сырые поленья еле тлели. Пока одни люди ходили за водой, другие чинили паруса и весла, третьи занимались ужином, Хаген и Вейм отправились осматривать окружающие земли. Места были дикие: ни брошенных рыбацких лачуг, ни полей, ни человеческих следов или запахов. Не было ничего, что бы указывало на то, что здесь когда– то жили люди. Да и зверей было не много: путники видели пару лесных оленей, испуганную сову и белок. Лес стоял молчаливый и пустой, только прелые иголки шуршали под ногами и кое-где в густых кустах стрекотали цикады, возвещая о том, что дождь скоро кончится. Зато много было змей. Черные толстые гадины нехотя уползали с тропинки. Иногда они злобно шипели, свернувшись клубком, и кидались на путников, целясь в голенище.

На обратном пути спутники Вейм вспугнули семью кабанов, которые были отловлены и по возвращению зажарены.

– Не нравится мне здесь, – проговорил Ирсен, догладывая мясо с шипящих ребрышек. – Мертво. Вы ты хоть что-то в лесу видели, а у нас тут совсем тихо было. Ни одной букашки не проползало, окромя скорпионов. Ребята их наловили немножко и зажарили: вкусные словно семечки. Если бы не кабанчик, ужинать нам опять солониной. Да тут даже чаек не слышно!

– Илана с женщинами вернулась?– Хаген аккуратно вытер испачканные в сале пальцы о грязное полотенце. Ему, выросшему в Драгонхолле и воспитанному по всем правилам дворцового этикета, отсутствие горячей воды и чистых салфеток было не по нраву. Да, он спокойно переносил все тяготы, сопровождая Илириха, а затем и его жену, в многочисленных походах. Он спал на жесткой земле, завернувшись в старый плащ, питался скудным солдатским пайком, проводил в седле трое суток, но дворцовый быт с горячей ванной, завтраками, свежими простынями и теплым сортиром был ему милее. Единственное, что не переносил Хаген – это дворцовые интриги. Будучи от природы человеком прямым, преданным и честным, он терялся, оказавшись в паутине чьих-то корыстных замыслов и, если бы не Вейм, его бы давно сгноили в тюрьме, свалив на него вину за участие в заговоре.