– Вейм, а ты уверена, что она кроме тебя никого больше не видела?
– Знаешь, если бы за мной крался убийца, я бы, скорее всего, заметила. Кстати, Ирсен, ты, когда с трактирщицей разговаривал, ничего странного не заметил?
– Нет, нормальная тетка. А что?
– Я плохо видела и соображала, и может быть, мне показалось, но трактирщица какая-то странная была, когда мимо неё в последний раз проходила. Глаза у нее стеклянные были, словно наглоталась чего-то. Еще загадка: мы пили одну и ту же бормотуху. Скажите-ка, господа, почему ты, Ирсен, трезв как стеклышко, а я еле до кровати доползла? Если сделать поправку на вес и опыт, и добавить количество выпитого, то ползать должен был ты, а не я. А кто, кстати, нам наливал? Прааавильно: наливала нам добрая тетя трактирщица, которая потом чего-то съела и теперь, наверное, ничего не помнит.
– Я же говорил, что нужно было подождать, когда проснется Вейм.
– Короче, вывод один: меня, похоже, кто-то хочет грохнуть, – спокойно произнесла Вейм.– Вопрос «кто» остается открытым и главным на повестке дня, после вопросов «где же нам найти денег» и « как поработить эти земли и стать единоличным тираном». Главные подозреваемые – моя любимая родня и кто-то со стороны Стилмата. Драконы очень не любят менять насиженных мест, а этот обрадовался, когда мы его взяли с собой, а это неспроста. Но, прогонять Стилмата только из– за того что мы считаем его подозрительным, я не считаю нужным. Кстати, я в бескорыстного дракона тоже не верю, а он уже мне дважды помог.
– И это я-то мнительный, а, Ирсен? – Усмехнулся Хаген. При попытке улыбнуться его искалеченное лицо становилось похоже на гротескную маску злого божества.
–Ладно, Хаген, поднимай людей, и пошли по городу проболтаемся. Потом пойдем ночевать к отцу. Ирсен, я там Ильмару еды немножко оставила. Встречаемся завтра на главной площади у ратуши под часами. Часы в городе одни: не перепутаешь. Подходим до заутрени, пока площадь пуста.
– Говорил с Иланой. Она подтвердила, что готова, – добавил Ирсен.
– Отлично. Нужно и тебя пропихнуть на соревнования бойцов.
– Зачем?
– Как зачем: выиграешь, прославишься…
– А если нет?
– Ай, ай, ай, Хаген,– покачала головой Вейм. – Сомнение – грех. Странно слышать подобные слова от тебя, человека, который много лет прикрывал мне спину, рисковал жизнью, участвовал во всех передрягах и заварушках, в которые забрасывала меня жизнь. Давно ли ты стал дрожать за собственную шкуру, а Хаген?
– Одно дело, защищать вас, леди Вейм. Другое веселить тупое быдло. К тому же, использовать благородное оружие для развлечения – запрещено согласно Кодексу Воинов.
– Не стоит оскорблять обидным словом простых работяг, пришедших посмотреть как благородные господа метелят друг друга, теша раздутое самолюбие. Простым людям тоже нужны развлечения иначе они пойдут заниматься политикой, например, сожгут замок. Будь проще, Хаген: это только деньги – ничего личного, и кодекс тут не причем.
– Я подумаю, леди Вейм.
– Он подумает! – Рявкнула Вейм, ее голос мгновенно стал стальным. – Пока я – главная здесь, я требую неукоснительного выполнения своих приказов, Хаген.
– Да леди, Вейм, – опустил голову Хаген.
– Значит, вопрос считаем закрытым. И, вообще, тебе не хочется денег, почета и уважения, и чтобы трубадуры еще жизни слагали баллады о тебе?
– Леди Вейм, я всю жизнь считал, что главное – это чистая совесть и незапятнанная репутация, а все остальное бессмысленная мишура. Меня воспитывали по Кодексу Воинов.
