Лев замер, с вниманием ожидая ответа Кальмана. Тот задумчиво постучал пальцами по плашкам скамейки.
– Я не патологоанатом, а как врач не вижу причин для назначения седативных препаратов. Инсомния, то есть бессонница, всегда является следствием чего-либо. Здесь же, в анамнезе, то есть в истории предыдущих заболеваний, нет никаких предпосылок для возникновения бессонницы и назначения лекарств от нее. Никаких болезней внутренних органов или неврологического характера нет, жалоб пациентки на проблемы со сном не зафиксировано, как и препаратов, которые вызывают инсомнию. – Кустистые седые брови профессора сдвинулись. – Не хотелось бы вас расстраивать, Лев Иванович, но в таком возрасте остановка сердца даже при небольшом превышении дозы препарата для регуляции сна будет выглядеть как вполне естественная причина летального исхода. Женщине назначили такой препарат. Снижение массы тела, назначение других лекарств, физические нагрузки и, как следствие, нарушения работы сердца, плюс еще десятки факторов вкупе с некорректным медикаментозным лечением могли спровоцировать угнетение дыхательной системы, а затем и смерть.
– Ефим Борисович, я совсем не медик, поэтому и обратился к вам. Я правильно вас понял, что в медицинской карте у Песоцкой есть назначенные врачом лекарства от бессонницы, от которых у нее могло остановиться сердце во сне, если дозировка была превышена?
– Совершенно верно, вы зря принижаете свои познания в медицине, – кивнул профессор.
На дорожке показалась Мария с небольшим подносом. В миниатюрных чашках плавали островки мороженого, плавясь в горячем кофе. Мужчины разобрали напитки, в прохладной тени раскидистого дерева яркий вкус пришелся как раз вовремя. Гуров обдумывал новую информацию, а его собеседник в третий раз просматривал фото, пытаясь найти что-нибудь подозрительное.
– Знаете, я мысленно представляю картину применения лекарства от бессонницы и хочу сказать, что оно явно пошло не на пользу пациентке. После начала курса у нее зафиксировано понижение артериального давления на постоянной основе, каждый день персонал вносил в карточку результаты измерения. Не знаю, стало ли назначение препарата причиной смерти, но оно как минимум ухудшило самочувствие. При таких показателях неудивительно, что у женщины случались периоды путаности сознания. В данном случае лечение приносило больше вреда, чем пользы.
– При вскрытии можно определить превышение дозы или заподозрить, что женщина получала ненужное лекарство?
Лев хотел разобраться с каждой деталью, чтобы наконец уже можно было выстроить версию событий.
На лице Кальмана отразилось сомнение.
– Если я правильно мыслю, эксперту для начала необходимо разобраться в медицинской карте и отследить клиническую картину негативного воздействия препарата, затем взять образец тканей внутренних органов для химико-фармакологического анализа и установить, что содержание лекарства в организме выше назначенной дозировки. Тогда можно говорить либо об ошибке врача и системном негативном воздействии препарата на организм с летальным исходом в результате, либо о разовой неправильной инъекции, когда превышение дозировки, опять же, привело к смерти. Здесь только лабораторные анализы и повторное исследование останков могут установить, что же явилось причиной.
Гурову опять пришлось переложить научные размышления в более простой вариант, чтобы удостовериться, правильно ли он понял своего собеседника:
