Легендарные миллиардеры - страница 22

Конечно, пока длился праздник, король старался сохранять хорошую мину. И его вопросы, и то, как он отвечал сам, казалось, свидетельствовали не только об уважении, но даже о восхищении. Уезжая, он благодарил хозяина с поистине королевской вежливостью. И правда, ночь в Во была блистательна… Столь блистательна, что у самого короля Франции никогда бы не нашлось средств устроить подобное празднество.

Пока карета увозила Людовика в Фонтенбло, он не мог подавить растущее раздражение. «Его надо было тут же арестовать, – сказал он своей матери и прибавил: – Придет время, и я покажу всем этим людям их место». Но у Анны Австрийской мысль об аресте суперинтенданта вызвала серьезное беспокойство. Все обстояло не так просто, как может показаться сегодня. Фуке имел не только врагов, но и преданных ему клиентов. Кроме того, он владел Бель-Илем – настоящей крепостью, где можно было укрыться и в случае надобности обороняться от всей королевской армии. Еще хорошо помнили Фронду, и, хотя монархия, благодаря стараниям Мазарини, стала намного сильнее, все-таки она еще оставалась достаточно уязвимой. Поэтому осторожный Людовик XIV предпочел дожидаться удобного случая.

Лафонтен

Среди тех редких друзей, которые не оставили суперинтенданта в беде, следует особенно упомянуть Лафонтена. Будучи первоначально его протеже, он оставался другом Фуке, и в год ареста своего покровителя и его переселения в Пиньероль осмелился сочинить «Оду к нимфам Во».

Падение

На сентябрьском собрании сословий Бретани в Нанте такой случай наконец представился. В понедельник 5-го числа после заседания Совета король наедине разговаривал с суперинтендантом. Несомненно, речь шла о Кольбере, опалы которого, конечно, желал Фуке, и по окончании разговора белка уже возомнила, будто с ужом покончено. Фуке и представить себе не мог, что в тот самый момент, когда монарх еще раз выказывал ему свое доверие, кавалер д’Артаньян уже ехал с приказом отвезти его в тюрьму. Никола Фуке был арестован в карете возле нантского собора, когда он направлялся во дворец де Руже. «Тут какая-то ошибка, – закричал он знаменитому мушкетеру, – ведь я суперинтендант финансов». Д’Артаньян ответил ему: «Монсеньор, Его Величество приказал мне доставить в Венсенский замок именно суперинтенданта финансов». И оцепеневший Фуке, с остановившимся взором, бормоча: «Это невозможно, я у короля на самом лучшем счету… это просто смешно», – дал себя увезти.

Козел отпущения

На процессе Фуке не было той полной беспристрастности, которая является непременным условием истинного правосудия. Его враги, и прежде всего Кольбер, спешили покончить с ним, и никто не был заинтересован, чтобы он раскрыл всю правду. Главная статья обвинения заключалась в расхищении общественных денег, и только одно это могло повлечь высшую меру наказания. По второй и не менее серьезной, чем первая, статье ему вменялся заговор против королевской власти. Во время обыска его дома в Сен-Мандэ действительно был найден «план обороны», подготовленный обвиняемым на случай, если ему придется искать убежища в Бель-Иле. Это составляло уже государственную измену и также могло привести прямехонько на эшафот.

Чувствуя угрозу своей жизни, Фуке отчаянно защищался. Чтобы оправдаться, он вновь обрел красноречие своей прежней прокурорской должности. «Конечно, – признавался он, – я, пожалуй, чересчур любил роскошь (было бы бессмысленно отрицать это), но посмотрите мои счетные книги и вы убедитесь, что я не только не обогатился на королевской службе, но, напротив, пришел к полному разорению. Неоднократно я субсидировал Его Величество значительными суммами, используя для получения оных свой собственный кредит. В настоящее время все мое имущество обременено долгами. Что касается плана обороны, то он появился в минуту помутнения рассудка, подверженного горячечной болезни. Я не имел ни малейшего намерения использовать его против короля».