У харчевни Северных ворот они остановились. Через приоткрытую дверь до них доносились громкий хохот и пьяные песни. Брайс хотел пройти мимо, но Рэн влекло туда, в шум и веселье, она так устала от тишины заброшенного замка.
– Накинь капюшон, – прошептал он ей в самое ухо, и жаркая волна обдала ее щеки, так близко оказались его губы.
Быстрым движением она набросила ткань на золотые волосы, и оба вошли внутрь. Камин коптил и почти не давал тепла, но посетители не обращали на это внимания. Почти все столы были заняты веселящимися солдатами и горожанами, полураздетые служанки охотно позволяли хватать себя где пониже, пока разносили выпивку и мясо, несколько даже сидели на коленях пирующих и пьяно хихикали. Брайс почти силой потащил опешившую девушку к дальнему пустому столу, свирепо глядя по сторонам, не возникнет ли у мужчин желания тронуть Рэн. Едва дыша от страха, она вцепилась в Брайса.
– Не бойся, они тебе ничего не сделают. Они просто веселятся.
– Веселятся! Как можно веселиться, когда на нас движется целая армия? – воскликнула Рэн.
– Они знают, что скоро умрут, и надежды никакой нет. Так почему бы не порадоваться перед смертью, не пить, не любить женщин, не драться… Это единственное, что нам всем осталось.
Брайс видел, что она ни на минуту не забывает о грозящей гибели, что она словно вся заледенела от этого ожидания и не может по-настоящему радоваться ничему. Он взял две кружки кислого вина, Рэн закашлялась, но выпила свое. Несколько солдат затянули хмельными голосами песню. Рэн ее хорошо знала и в лучшем исполнении, от фальшивых нот она морщилась, но против воли тихонько подпевала.
Когда я встретил ее в снежном городе,
Она показала мне дорогу
И взяла на память мое сердце…
В темных странах я бился без страха,
Много хейлей забрал мой меч,
Но она лишь смеялась…
Когда я с победой вернулся домой,
Стяги веяли на ветру
И глаза искали ее…
Мой король пировал во дворце
Со своей молодой женой,
И улыбка ее была все такой же…
Отдала она сердце назад,
Но нет радости мне в пиру
И в кровавом угаре боя…
Все она стоит предо мною…
Певец стал безбожно фальшивить, и на него зашикали со всех торон. В другом углу харчевни кто-то лихо отплясывал с полногрудой служанкой, а остальные, выбивая ритм кружками, громко вопили другую песню:
Хотела леди Лисса
Раненым помочь.
Тут говорит ей сотник:
«Терпеть уже не вмочь!»
«О, благородный рыцарь!
Помочь бы чем-нибудь!»
«Изволь, – сказал вояка,
И покажи мне грудь».
Засомневалась леди,
Но как откажешь тут!
И в темный переулок
Они уже идут…
Дальше текст стал еще фривольнее, и Рэн смутилась. Теперь вся эта прогулка казалась глупой детской выходкой, она встала и пошла к двери, Брайс бросился следом. В этот момент коротышка в засаленном камзоле взобрался на стол и заорал:
– Всем вина за мой счет! Давайте, друзья, погуляем перед смертью как следует! Пусть хейлям не достанется ни одной девственницы севера!
Одобрительный гогот был ему ответом, он слез со стола и проковылял к бочонкам с вином. Локтем он неосторожно задел Рэн и бросил на нее долгий взгляд.
– Будь трижды прокляты хейли, эти мерзкие выродки Черного бога, и их приспешники! – он грязно выругался и сплюнул. Рэн опрометью бросилась к выходу и упала бы в снег, если бы Брайс не успел перехватить ее. Рэн трясло, по щекам градом бежали слезы.
– Что с тобой? – Брайс пытался заглянуть ей в глаза, но Рэн отворачивалась.
