– Что ты, дядюшка, более верного и мудрого попутчика я бы не нашла! И потом… Спешить нам некуда. А если слухи правдивы и та женщина действительно исцеляет людей, может, она и твои ноги вылечит.
– Было бы хорошо, – согласился старик и улыбнулся, оголив редкие, но белые, словно жемчуг, зубы.
Некоторое время путники шли в тишине, наслаждаясь сухим и тёплым днём. По правую сторону над ними возвышались могучие и неизменно зелёные деревья Эльтриса, а слева шумели пожухшие заросли камыша. Первой заговорила Исма:
– Жаль, что бабушка не с нами, Зеф… Знаешь, она ведь стала очень набожной, после того как брат исчез. Молилась Палланте и почти разуверилась в Хранителе.
– Её можно понять, доченька, – ответил старик и воздел руки к небу. – Камень-то он и есть камень… Стоит себе, молчит и ничегошеньки с ним не случается: хоть дождь, хоть снег – всё в одной поре. А вот розоперстая Палланта каждое утро садится в солнечную ладью и плывёт по звёздной дуге, освещая наш мир и прогоняя Вечный Мрак. – Зеф поперхнулся и громко откашлялся в кулак. – Ага-ага, тот самый мрак, что царил в Эосе до Неё и будет царить после, когда лиходействами своими люди наконец сами себя и погубят.
– Может, она сейчас там, – Исма сняла капюшон и глубоко втянула осенний воздух, – с Богиней, глядит сверху на нас и радуется, что хоть кто-то из Валь’Стэ чтит Палланту и ходит Тропами Света.
– Однажды узнаем наверняка, а пока надобно жить.
Старик внимательно посмотрел на Исму. Она молчала, поглаживая пальцами правой руки шерстяную верёвочку, что обвивала шею тонкой зелёной змейкой. К верёвочке был привязан льняной мешочек, в котором лежало нечто крохотное и почти невесомое.
– Что это у тебя за украшенье такое, а? – спросил старик. – Поди, жених подарил? Видел-видел я, как деревенские за тобой ухлёстывают! То один приударит, то второй, ага-ага…
– Да уж дождёшься от них. – Исма нахмурилась и покраснела. – Нет, дядюшка, это воспоминание о брате – орешек макаддовый. Я ведь ему много таких на Ом’шу’нагок собрала, но затем была эта странная вспышка и… – Взгляд Исмы вдруг сделался туманным. – Я уснула тяжёлым, беспробудным сном, словно души все разом покинули тело и не желали возвращаться. Продолжалось это мучительно долго, но когда я всё-таки очнулась, в руке моей лежали те самые орешки.
Зеф понимающе кивнул.
– Но как это могло быть? – спросила Исма, сражаясь с нахлынувшими чувствами. – Ведь Дух Совы забрал их, а Тари так и не вернулся!
– Не знаю, доченька, не знаю… – Старик потёр лысую голову. – Давно это было. Уж восемь зим прошло. Вон ты теперь какая: красавица, расцвела, словно дикая яблонька по весне, ага-ага! – Ковыляя, Зеф обогнул выросший на пути валун и продолжил: – У меня Тар появился на третью ночь, после Долгой Песни. Помог я парнишке, переправил его через реку и пообещал, что буду каждый день ждать, коли захочет вернуться. Больше я его не видел, да только…
– Что, дядюшка?
– Недели не прошло, собрался я лодку чинить, взял инструменты, подхожу, а старушка-то моя как новенькая: ни трещинки, ни дырочки и смолой пахнет. Сначала подумал, что померещилось, ага-ага, а потом гляжу – рядом плащик лежит. Тот самый, который я Тару в дорогу дал, – прохрипел Зеф, вытирая намокшие глаза. – Звал его, звал, искал всюду, в деревне спрашивал. И ничего. Не надо было пускать его в Чащу. Какой же я дурак! Правильно, что за всю жизнь ни семьи, ни детей! Одно сердце ко мне тянулось, и то загубил.
