Утреннее небо заволокли мрачные низкие тучи, изливая на землю струи живительной влаги. Казалось, будто чернота сгущается не благодаря грозным небесным исполинам, а чему-то иному – неестественному, враждебному, что постепенно надвигается на мирный и спокойный Эруад.
– Что скажешь, Флаури? – опускаясь на мокрую землю, тихо проговорил Джорджио.
Тот присел вслед за братом.
– Всё очень странно… – пожав плечами, озадаченно ответил он, но потом бодрее добавил: – Не знаю, кто за этим стоит, но так просто я убийство отца не оставлю!
– Неужто ты хочешь гоняться неизвестно за кем неизвестно где? Знать бы, с чего начать… – бросил Джорджио.
– Как, с чего? Веди меня на могилу отца!
* * *
– Поговорим с Мадо! – вернувшись с деревенского кладбища на холм, выпалил Флаури. – Надо выпотрошить из него всё, что он знает! Он наверняка был у наместника и что-то может сказать! – младший брат снял капюшон дождевой накидки, распустил хвост и растрепал волосы, что стали похожи на чёрную гриву, а затем вновь накинул капюшон.
– Я же говорю, он никого не пускает, – сказал Джорджио так, словно Мадо сокрыт за семью дверями и десятью печатями.
– Это дело касается напрямую и меня, и тебя! – сердито возразил Флаури, и брат кивком показал, что понимает это. – С Мадо мы поговорим, чего бы мне это ни стоило!
Каким бы странным ни казалось произошедшее, оно принесло великие беды и не предвещало ничего хорошего. Флаури счёл своим долгом найти и предать суду… нет, не суду – смерти! Предать смерти тех, кто совершил столь тяжкое преступление. Видел он уже однажды тот самый Справедливый Суд, что «карает провинившихся и милует невиновных». Теперь он понял, что правосудие вершить нужно лишь собственными силами. Но что мог сделать он – совсем юный, горячий и неопытный деревенский мальчишка, решивший, что способен восстановить справедливость в мире. Он не был одним из тех великих воинов, что когда-то спасали мир от зловещих демонических порождений Глубин Сущего, от полчищ отвратительных гоблинов и троллей, гонимых с подземных миров неведомой до сих пор силой. О нём никто не слагал легенд и, скорее всего, не сложит никогда. Да и не нужно ему это.
Перестали шелестеть в траве и листьях деревьев крупные капли льющегося вот уже второй час промозглого дождя. С земли поднялся приятный, исполненный весенними ароматами, запах, но серые громады туч не желали уходить к горизонту. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь их неприступный массив, и вокруг сгустился молчаливый мрак. Откинув назад капюшоны дождевых накидок, братья неспешно поднялись и, оглядев напоследок взглядом окружающие их земли, двинулись вниз по склону.
– К Мадо? – переступая с камня на камень, спросил Джорджио.
Флаури лишь кивнул.
Они спешным шагом подошли к зданию старосты Веорны и одновременно постучали в деревянную дверь. Через минуту послышался шорох плетущихся ног и чьё-то неразборчивое ворчание. Открылась небольшая прорезь в двери, и оттуда показалась пара заспанных и отнюдь не добрых глаз.
Голос по ту сторону захрипел:
– Кто такие? Ни черта не вижу! – последние слова были произнесены еле слышно, моргающие глаза исчезли из прорези. Видимо, смотрящий пытался протереть их, но тщетно – снаружи стоял непроглядный полумрак.
– Гарот! Открывай! Это Флаури и Джорджио! Нам нужно поговорить с Мадо! – выкрикнул старший из братьев.
– Что вы от него хотите? Он сейчас не в настроении с кем-либо разговаривать, просил не беспокоить! – гаркающе отозвался Гарот.
