– Ты чего это, – раскрыл рот Джорджио, – на войну собрался?
– Последние дни моей жизни показывают, что с оружием будет намного безопаснее, – буркнул тот.
Брат лишь пожал плечами.
Флаури вскочил на Сириуса и оглядел окружавшую его местность, будто запоминая каждую деталь, каждый дом и улочку, каждую животину, что лениво мотала головой в загонах. Он вдруг увидел себя лет в восемь, жизнерадостного, неугомонного мальчишку, который без устали прыгал и носился целый день по двору. Вот и мама, развешивающая чистое постиранное бельё на верёвки, а вот приветливо размахивающий руками, вернувшийся из Даллор-Кура отец…
Отец…
Флаури почувствовал вдруг несильный толчок в плечо:
– Уснул, что ли? – удивлённо смотрел на него Джорджио.
Брат только отмахнулся, опустил взгляд на серебряную монету, что достал из кармана, и вновь поднял голову, пытаясь разглядеть картины прошлого, но всё исчезло. Он сунул серебряник обратно и повернулся к спутнику. Тот недоумённо смотрел на него.
– Вперёд! – воскликнул младший брат, и они оба пришпорили коней.
Пасмурное промозглое утро не предвещало улучшения погоды в течение дня. Всюду небо заволокли тяжёлые грозовые тучи, казалось, не собиравшиеся убираться с небосвода.
Где-то на юго-востоке грянул могучими раскатами весенний гром, стремительно догоняя путников. Они ехали не спеша, строго на закат, укутавшись в тёплые шерстяные накидки. Через милю от деревни грозовой фронт, коснувшись своим прохладным крылом, заставил их подогнать коней. Противный моросящий дождь как-то внезапно превратился в крупный ливень, застлавший всё вокруг белёсой водяной стеной.
Моментально захлюпала тёмно-коричневая жижа под копытами лошадей. Едва различимая дорога сворачивала вправо, огибая невысокий холм.
Ветер, дувший братьям в лицо, донёс до них еле слышное конское ржание. Флаури сначала решил, что ему показалось – шум дождя и стук копыт не давали толком сосредоточиться. Но чем ближе они подъезжали к раскинувшемуся за холмом лесу, тем отчётливее слышались доносившиеся оттуда звуки.
Братья натянули поводья.
– Ты тоже слышал? – невозмутимо произнёс Джорджио, глядя вглубь леса.
Кони настороженно заплясали.
– Может, торговцы… – осёкся вдруг Флаури, – а где тогда телеги?
– Чего гадать. Пойдём, поглядим! – спрыгивая с Арнаура, сурово бросил брат.
– Ну… пошли, – с сомнением в голосе согласился Флаури.
Лес казался каким-то встревоженным. Чувствовалось даже, словно он пытается предупредить их: «Осторожно, друзья! Здесь очень опасно!»
Оба спешились и, привязав коней, исчезли между деревьев. Капли дождя шелестели в кронах, словно пытаясь сыграть незатейливую монотонную мелодию. Где-то правее фыркнул конь, и двое, медленно переступая, направились сквозь густые заросли. Между огромных многолетних дубов, стоявших горделиво и непреклонно, будто бы собравшись здесь на особый совет, показалась лошадиная морда, испуганно глядевшая на подкрадывающихся людей. Красивая золотистая масть с пышной белоснежной гривой и не менее прекрасным хвостом, резное седло с позолоченными пряжками на широких чёрных ремнях – порода королевской знати, сомнений не было.
Конь нервничал, судорожно переступая с ноги на ногу. Чем ближе подходили братья, тем сильнее он беспокоился. Животное время от времени решалось ринуться прочь, но что-то его в последний момент останавливало. Конь не был привязан, однако дёргался изо всех сил, пытаясь вырваться из каких-то других незримых оков.
