Через порог просочился свет из коридора, где тоже горели свечи. Фиби заморгала, реагируя на мгновенное изменение атмосферы комнаты.
– Свет, оказывается… живой, – сказала Фиби, изумленная сделанным открытием.
– Свет одновременно волна и частица. Странно, как долго теплокровные доходили до понимания этого. – Фрейя встала напротив Фиби и протянула руки, готовая помочь. – Запомни, пожалуйста: не надо давить руками на стул или ногами на пол. Процесс вставания для драугра[1] – это просто раскрытие. Как страницу перевернуть. Тебе незачем напрягаться.
Фиби и сутки не пробыла вампиром, а уже успела сломать несколько стульев, оставить приличную вмятину на стенке ванны.
– Поднимайся плавно. Просто подумай о желании встать и вставай. Спокойно. Вот так.
Фрейя оказывала ей постоянную поддержку, и Фиби сразу вспомнила свою детскую учительницу танцев – женщину столь же суровую, но заметно уступавшую Фрейе ростом. Фрейя была настоящей валькирией. Благодаря мадам Ольге, так звали учительницу, Фиби поняла, что рост не имеет ничего общего с телосложением.
Вспомнив о мадам Ольге, Фиби выпрямила спину и инстинктивно схватилась за руку Фрейи, как за деревянные перила. Что-то хрустнуло и сдвинулось.
– Дорогая, пощади мой палец. – Фрейя отпустила руку Фиби; ее указательный палец висел как-то странно, и Фрейя быстро вправила себе вывих. – Ну вот. Мои руки снова в рабочем состоянии. До конца лета ты успеешь еще и кости сломать. – Фрейя взяла Фиби под руку. – Давай походим по комнате. Медленно.
Теперь Фиби понимала, почему теплокровным кажется, что вампиры умеют летать. Вампиру достаточно подумать о месте назначения – и через мгновение он уже там. Вампир и не помнит, чтобы шевелил ногами.
Нынешние ощущения показывали Фиби всю беспомощность состояния новорожденной вампирши. Сделав один робкий шаг, она замирала, восстанавливая равновесие. В дополнение ко всему ее центр тяжести изменился и теперь находился не в крестце, а в сердце. Это вызывало у Фиби странное ощущение. Ее пошатывало, словно она перебрала шампанского.
– Маркус мне рассказывал: он быстро научился особенностям вампирской жизни.
Величественные движения Фрейи постепенно успокоили Фиби. Казалось, Фрейя не столько ходит, сколько вальсирует.
– Другого ему и не оставалось, – с оттенком сожаления ответила Фрейя.
– Почему? – нахмурилась Фиби.
Быстро повернув голову – ей хотелось увидеть выражение лица Фрейи, – Фиби опрокинулась прямо на свою няньку.
– Дорогуша, ты же знаешь: такие вещи надо спрашивать не у меня. – Фрейя осторожно поставила ее на ноги. – Прибереги свои вопросы для Маркуса. Драугр не рассказывает чужих историй.
– Никак у вампиров есть тысяча названий для своей породы? Совсем как у саамов. Но у тех есть тысяча названий для оленей.
Слово «драугр» Фиби уже занесла в свой расширяющийся вампирский словарь.
– Думаю, больше, – ответила Фрейя, наморщив лоб. – У нас даже есть слово, обозначающее болтливого вампира, который без разрешения рассказывает о чужом прошлом.
– И ты знаешь это слово? – Фиби снедало любопытство.
– Конечно знаю, – серьезным, мрачноватым тоном ответила Фрейя. – Мертвый вампир.
Фиби измотали усилия, затраченные на обыкновенное медленное хождение по комнате так, как ходят теплокровные, не продавливая паркетин и не ломая костей. Дважды благополучно обойдя с Фиби комнату по периметру, Фрейя позволила ей отдыхать, а сама вернулась в утреннюю гостиную, к оставленному дневнику. Писала она обычно всю ночь, пока не взойдет солнце.
