Попробовал свое средство – раньше всегда помогало в стрессовых ситуациях. Налил водки в стакан до самого верха и опустошил его одним долгим глотком. Закусывать при этом не стал.
Пищевод обожгло, но пришло облегчение.
Вновь воскрес в памяти ночной пансионат – почти пустой от отдыхающих, но заполненный весельем и криками подъехавшей гоп-компании.
Я следил за ними и, припарковав машину, тоже вышел. Здесь уже проще было прикинуться постояльцем.
Я следил за своим врагом, а потом, уловив момент, когда он в кустики отошел, взял на мушку и отвел в лес. Он молчал и слушался. Он надеялся, что состоится лишь разговор, и я не посмею его убить.
А я убил. Причем, три раза. И дважды он воскресал…
Только теперь почувствовал, что опьянел. А предстоит напиться до бесчувственного состояния – иначе не стоило и начинать. Иначе моя тренированная нервная система дала бы сбой. А безумия вокруг и так хватает…
Когда проспался, почувствовал, что не все так плохо. Голова была тяжелой, но мысли бежали бодро. Жить буду, но воспоминания о произошедшем все равно останутся угнетать. С той поры я еду куда-то и никак не могу приехать…
При этих словах во взгляде невозмутимого внешне Сергея Максимовича мелькнули смешливые искорки.
Максим Сергеевич кивнул, спрятав усмешку – мол, принято, если это конец истории.
– Ну и как? – улыбнулся владелец джипа.
– Годится.
– И только-то? Ну, тогда вы…
– Хорошо, – Максим Сергеевич подбросил сучьев в костер, сел по удобнее и…
– Замахнем? – предложил гость.
– Давай.
Разлили водку в кружки, в закуску леща сушеного разломили – выпили, закусили…
Максим Сергеевич стал рассказывать:
– В 70-м году прошлого века служил я под Ленинградом в ПВО….
– Простите, а сколько вам лет? Тридцать? Тридцать пять? Сорок?
– Семьдесят шесть. Не верите? Ну, так послушайте….
В 1970-м году служил капитан Михайлов в ПВО на истребителе-перехватчике. Жил в гарнизоне, а жена в Питере – она преподавателем в консерватории работала. Двое детишек – сынишка и дочка. Навещал семью по выходным.
Вот как-то засекли на РЛС цель воздушную, пересекшую с запада нашу границу. По тревоге подняли сверхзвуковой истребитель. По наводке оператора вышел капитан Михайлов на перехват и на одном Махе настиг нарушителя. Вошел в визуальный контакт. Твою мать! Это не «фантом» и не «мираж», и не… это нечто удивительное без крыльев и сопел летит на почти звуковой скорости. Перехватчик слева зашел, справа зашел, отстал, обогнал – цель опознать не может. Летит какая-то конструкция из двух склеенных тарелок раз в двадцать больше его «МИГ-17».
С земли командуют – сбивай!
Михайлов – не могу; может, там люди; цель никому не угрожает.
Мать-перемать! – кричат с земли. – Не собьешь нарушителя, под трибунал пойдешь.
Капитан – давайте его сопроводим до посадки или выхода из нашего воздушного пространства; поднимайте по курсу другой перехватчик.
Возвращайся на базу – говорит земля.
На аэродроме его тут же арестовали – посидел в КПЗ, потом трибунал. Погоны сняли, из армии прогнали – в тюрьму ходили посадить, но сам военный прокурор не дал. Вы, говорит, летать его научили, воевать научили, а убивать – нет. Так какой с него спрос? За это вас надо наказать.
Покатилась жизнь под откос. Жена ни в квартиру его не пускает, ни к детям. Устроился Михайлов комендантом в студенческое общежитие. А через год она его разыскала. Откажись, – говорит, – от детей. Выгодную партию себе нашла – за иностранца замуж собралась. Только без «добра» отца мальцов не выпустят из Союза.
