Харка представил себя Хранителем пещеры.
– Чем занят, Туол?
Калека голову в плечи втянул:
– Мешаю?
– Хранитель уснул. Ну-ка, ну-ка, что это у тебя тут?
На плоской базальтовой стене просматривался силуэт….
– Это мамонт, который попал в западню в позапрошлом году. Помнишь? Тот, со сломанным бивнем….
– Его ещё звали вожаком и боялись за буйство?
– Да-да, это он.
– Смотри-ка… А ты как узнал?
– Охотники говорили.
– Да-а, много он дров наломал прежде, чем навсегда успокоился.
– А вот, иди-ка за мной, – опираясь на руки, калека поволок своё тело вдоль стены. – Сюда посмотри.
Харка увидел силуэт человека, лежащего у ног бизона, в шее которого торчал дротик.
– Что это?
– Смерть Нио, весной погибшего под копытом бизона. Он был моим другом.
– А там?
– Носорог, упавший в западню. Но это сделали до меня. И ещё….
Харка прошёлся вдоль плоской стены.
– Какие-то люди, круги …. Тоже о чём-то рассказ?
– Это легенда нашей пещеры. Здесь жили божества ещё до Великого Бурунши….
– Да тише ты – Хранителя разбудишь. А что это у тебя на груди?
– Это маленький Бурунша – его слепил из глины Лам и подарил мне амулетом.
– Лам Многорукий?
– Да. Где-то в овраге у реки его гончарная мастерская.
Харка медленно прошёлся вдоль стены с насечёнными изображениями, на которые раньше не обращал внимания.
– Когда стану Хранителем, ты будешь питаться со мной, и никто не посмеет тебя обидеть. А сейчас отдохни – не тревожь сон уходящего Хранителя.
Туол кивнул.
Лёгкое постукивание в другом конце пещеры привлекло внимание юноши.
Дул, старик с покатыми плечами и непропорционально большими руками, сидел на корточках у небольшого костерка, сложенного между камнями, и помешивал палочкой варево в глиняном сосуде. Харка потянул носом.
– Уха?
Дул, не оглядываясь, помотал седой и косматой головой.
– Клей из рыбьих костей.
– Для чего?
Старик оглянулся и окинул Харку оценивающим взглядом.
– Знаешь, кто я? Лук есть? Вставай в очередь ко мне за стрелами.
– Ты стрелочник Дул. Все говорят, что они бьют у тебя без промаха.
– Хочешь пойти ко мне в ученики, будущий Хранитель Великого Бурунши?
– Долго придётся учиться, – Харка присел, склонив голову, наблюдая за руками мастера. – Я бы послушал.
– Рассказывать, оно, конечно, быстро, да толку-то нет – надо руками всё пощупать, умом понять, а вы, молодёжь…. Эх! – Дул махнул рукой. – Видишь, вокруг сколько учеников – отбоя нет.
Старик положил на палец готовую стрелу – качнувшись, она уравновесилась.
– Видишь, ровно три четверти здесь, – он указал на хвостовую часть с оперением, – а четверть у наконечника. Такая стрела поднимается вверх, пожирая расстояние до цели, а потом, падая, разгоняется и бьёт наповал без промаха.
Дул положил стрелу и вновь стал мешать варево.
– Наконечники льёт Суконжи – красные из зелёного камня. Я клею оперенье. И ещё…, – старик подмигнул приемнику Хранителя. – Мой главный секрет – древки стрел не из цельного дерева. Я их склеиваю из четырёх четвертинок, которые не кривит время. Потом скребу до идеально круглой формы и балансирую. Не замечал? – нет прямых копий. Их древки сгибают от прямизны холод и сырость, жара и время. Моим стрелам износа нет – не потеряешь, век твой прослужат.
– Дарю, – Дул протянул готовую стрелу.
Харка помотал головой:
– У меня и лука нет.
Всякий раз, выходя из сумрака пещеры, Харка останавливался – ждал, пока глаза привыкнут к яркому свету, потом смотрел на водопад, с рёвом низвергающийся из поднебесья. Над ним рождались облака, скрывая вершины двух скал, стражами стоящими по бокам. Над самой водой полукружье радуги венчало выход из страны гор.
