Легенды Октады - страница 3

– Человек проверяет золото, а золото – человека.

   Взяв в руку шпагу, я выдвинул её из ножен и с любопытством посмотрел на лезвие. По-правде говоря, даже, не думал, что придется ее когда-то снова обнажить. Боевой стилет сунул в ботфорт.

   Едва я вступил на палубу корабля, тут же подняли все паруса. Соленый морской ветер их раздул, превратив в неестественные суконные полусферы. Загудели в воздухе натянутые просмоленные веревки и прочий такелаж, заскрипели прочные деревянные рули. Даже форштевень приподнялся кверху, придавая судну более обтекаемую форму и корабль, заелозив по волнам, сначала весь вытянулся, как гончая, а затем сорвался с места и рассекая белые буруны волн, устремился вперед – туда, где уже Солнце показало половину своего венценосного тела. Я повернулся к берегу и стал внимательно разглядывать остроконечный пик башни, в которой провел все эти годы. Маленькими черненькими оспинками на ее теле угадывались узкие окна, на какое-то мгновенье в одном из них мелькнуло белое пятнышко. Мне очень хотелось, чтобы это был он – седовласый, мудрый, жестокий и родной, тихонько стоящий у окна, с большой надеждой взирающий на удаляющийся корабль, доверивший мне дело всей своей жизни.

   Корабль носил название "Апостол", восемь лет назад он был построен на фримийских судоверфях и все это время, отличаясь быстротой хода и повышенной плавучестью, использовался для доставки скоропортящихся грузов и срочной почты. Сделанный из прочных пород фримийского бука, даже после штормов и разлагающего действия морской соли, его только дважды ставили в док и то, только для того, чтобы ободрать днище от разного рода морских паразитов, насмерть въедающихся в обычную древесину, и просмолить корпус ниже ватерлинии. Все это время на судне командовал один человек – капитан Дод Брэмэн, довольно молодой моряк для капитанской должности, но справляющийся со своими обязанностями настолько превосходно, что его стали переманивать на другие суда, но Брэмэну полюбился "Апостол", и с него он уходить не собирался. А кроме того, тридцативосьмилетний капитан, заросший рыжей бородой и, практически никогда не снимающий с головы "голландку", очень любил море и жизни без него себе не представлял. На все остальные случаи жизни Брэмэн говорил одну крылатую фразу, услышанную им много лет назад в таверне Золотой Порты: "Море разъединяет страны, соединяя их" и был этому смыслу несказанно рад. Видимо, по-своему он был прав.

   Матрос Дастин Бок, сидя в бочке, закрепленной у самой верхушки грот-мачты, лодку заметил первым. Он, как положено, громко засвистел в свой пронзительный свисток, а уже потом, когда на палубу высыпались все обитатели корабля, зычным баритоном сообщил о своей находке.

   Капитан, заслонив глаза кистью руки, от ярких солнечных лучей, зорко разглядывал неожиданно появившуюся лодку.

– До берега миль двадцать пять, – сообщил он мне: – Для рыбаков далековато. "Что он там видит?" – удивился я. В глазах играли солнечные блики, отсвечивающие от мелкой волны пронзительно изумрудно-лазоревого цвета. Но Брэмэн четко отдал отрывистые приказы и корабль тут же сменил курс, перевалившись на правый бок.

– Хоть ваш старик и дал мне указания – не встревать ни в какие дела, но закон моря суров. Мы должны оказать помощь! Грот-парус вниз!

   Корабль, потеряв основной двигатель в виде четырехугольного паруса, сразу же сбавил ход и продолжал плыть вперед, скорее всего уже по инерции. Теперь заметно стала ощущаться качка и подбрасывание на волнах, которая практически не чувствовалась при его движении. Свободные от несения вахты матросы сгрудились на носу корабля, пытаясь как-то разглядеть причину вынужденной смены курса. Вскоре все смогли увидеть небольшую лодочку, раскачивающуюся на волнах. Скорее всего, она была рыбацкой, так как с ее кормы свешивалась и бултыхалась в морской пене разорванная пеньковая сеть. Весел видно не было, а в тех местах, где обычно имеются гнезда для уключин, доска была выворочена, а мелкие занозы торчали в разные стороны, напоминая собой остроконечные лепестки садовых астр. Всех, безусловно, теперь интересовало содержимое сети. И вот, когда корабль поравнялся с ней – среди рыбьих тушек в серебристой чешуе все разглядели скрюченное голое тело человека.