Поглядывая вверх, он поднимался по бесчисленным ступеням, и тревога его все возрастала. Дию чувствовал опасность, нависшую над этим местом. Последние ступени были самыми трудными, но он преодолел и их, выйдя на площадку, открытую всем ветрам. Княгиня была здесь, стояла спиной к нему, одной рукой держась за хрупкие перила, подавшись всем телом вперед, всматриваясь в ясное звездное небо на севере. Она что-то шептала, но старик не мог разобрать слов. Превозмогая неловкость, Дию еле слышно позвал:
– Госпожа!
Элен резко обернулась, рискуя потерять равновесие. Ее волосы, освобожденные от лент и украшений, черной волной всколыхнулись за спиной. Но увидев, что это старый лекарь, княгиня разочарованно вздохнула:
– А, это ты! Зачем ты здесь? Почему не спишь?
Вместо ответа Дию с опасением проворчал:
– Госпожа, отойди от перил. Ты неосторожна и можешь упасть.
Она рассмеялась, услышав его слова:
– И что же? Ты думаешь, что я разобьюсь о камни мостовой? Нет, Дию, с моим непобедимым упрямством я буду падать не вниз, а вверх, и раздосадованным богам придется даровать мне крылья, чтобы хоть как-то скрыть свою беспомощность!
– Ты шутишь, княгиня. Я рад этому.
– Но все же, почему ты пришел? – Элен вновь стала серьезной.
– Я боюсь за тебя, госпожа. Вижу, боль возвращается снова. Скажи, для чего ты здесь? – мягко спросил лекарь. Она, отвернувшись, помолчала немного, потом, решившись, снова посмотрела ему в лицо:
– Я жду его.
– Зачем?
– Не знаю, Дию, не знаю! Но я жду. Не могу так больше. Он нужен мне, слышишь? Сегодня, творя заклинания, я была уверена, что он услышит меня и поймет мою тоску. Но вот уже и половина ночи прошла, а его все нет.
– И не будет, княгиня. Слава богам, не будет ни сегодня, ни завтра, ни в другой день. Ты же знаешь, он оставил и тебя, и эту страну, чтобы никогда не возвращаться.
– А я все жду.
Немного помолчав, Дию решился возобновить разговор:
– Ты уверена, что только это – причина тоски? – И снова внимательно взглянул в лицо княгини. Что-то дрогнуло в глубине ее глаз. Дию с изумлением увидел, как покрылись нежным румянцем ее щеки. Всплеснув руками, она растерянно прошептала:
– Не знаю, – но тут же справилась с собой и уже бесстрастно продолжила: – Если ты думаешь, друг мой, об этом мальчике из Арандамара, то глубоко ошибаешься. Он же еще совсем ребенок! Да и Фреагор открыл мне глаза на многие его достоинства. Нет, о нем, да и о ком-либо другом и речи быть не может. Или ты забыл о проклятье нашего рода?
Дию грустно улыбнулся:
– Не пытайся обмануть ни себя, ни меня, госпожа. Я слишком стар и слишком хорошо тебя знаю. Княгиня Элен не из тех, кто боится древних сказок. Проклятье – что оно для тебя! Да, думаю, ты ничего не боишься.
– С чего это ты так решил?
– Отчаявшимся неведом страх. Мое сердце разрывает жалость к тебе! Такая прекрасная, гордая, мудрая и такая одинокая, навсегда одинокая.
– Оставь свою жалость себе, старик! – резко прервала его Элен. – И не воображай, что то, о чем ты тут наговорил, – правда. Знаешь, зачем мне нужен арандамарец, этот мальчишка-ветрогон? С его помощью я хочу добраться до Номанатура, его отца, и осуществить давнюю мечту: проникнуть в хранилища мудрости Вальбарда.
Она вдохновенно рисовала перед лекарем свои планы относительно Арандамара. Он же смотрел на нее с грустью, согласно кивал и думал, что глупо и бесполезно будить в этом застывшем сердце чувства, что она могла бы еще спастись, но спасение это упорно отвергает, а он, Дию, ничем не может помочь ей, хотя страстно этого желает. Удрученно вздохнув, старик тихо произнес:
