– О, Кан! – Ларак сидит на деревянном стуле прямо у входа в собственное жилище, он отдыхает. – А ты довольно бодрый после вчерашнего.
Канзан останавливается, тяжело дышит. Всё его тело ломит.
– Ларак, прости, что я рано. Я… – Канзан мнется. Еще одышка не проходит. Легкие горят, аж вдыхать тяжело.
– В чем дело, Кан?
– Ты ведь знаешь моих братьев?
– И?
– Сегодня… – Канзан облизывает губы. Перебирает в голове произошедшее. Канзан правда уважает Ларака, но понятия не имеет, как тот отреагирует, узнай, во что вляпались эти уроды. – Что-то случилось. Я не знаю, во что там вляпались братья, но Назана ранили, а Наарка утащила стража Монарда.
Лицо Ларака становится напряженным. Он поджимает губы, пару раз кивает. Складывается ощущение, будто он соглашается с самим собой. Ещё и глядит куда-то в сторону. Но Канзан знает такой взгляд. Знает, что сейчас Ларак пытается найти повод не помогать. Ничего в этом странного нет. Он ведь знает братьев Канзана. Хорошо знает, что Наарк и Назан – редкие отморозки. Канзан чувствует стыд. Ловит себя на мысли, что надеется на отказ Ларака.
– Я не думаю, что могу помочь… – Канзан только кивает, хвалит самого себя за то, как хорошо он читает других людей, но Ларак продолжает: – Но я знаю того, кто может.
Ларак вскакивает на ноги. Забегает в дом, выходит из него в какой-то серой накидке, закрывая за собой дверь.
– Куда мы идем?
– Я часто бываю в городе, но, ты сам видел, я не важная шишка. Но старейшины – другое дело.
– Так ведь старейшин сложно застать…
Зеленый квартал делят между собой разные группы, но во главе всего находятся общины, возглавляемые старейшинами. Старейшины – это редкие ляока, которым позволяют жить за пределами Зеленых кварталов. Неудивительно, что постепенно они становятся чужаками. Влиятельными чужаками со связями в Монарде. Ларак и Канзан живут в общине, старейшиной которой является Слин.
– Слин должен быть дома.
Канзан идет следом за Лараком. Он чувствует себя совершенно растерянным, не знает, как себя вести со старейшиной. Он будто рыбина, которую подхватило бурное течение. Оно вот-вот выбросит его в когти безжалостного хищника, но сделать ничего нельзя.
Дом Слина большой, но он все равно не выделяется на фоне остальных. Двухэтажный, но старейшина, как и его семья, все равно не проводят тут много времени. Старейшины не строят дворцы в Зеленых кварталах. Конечно, они пользуются авторитетом, но его недостаточно, чтобы предотвратить возможный грабеж. Опасно становиться зажиточным. А вырваться из кварталов даже с деньгами непросто.
Ларак стучится. Им открывает Слин. Это человек в возрасте, без бороды и лысый, только его брови густые, будто две пушистые гусеницы. Одет он в свободные штаны, а его крепкий и поджарый торс обнажён.
– О, Лара! Рад тебя видеть, – бросает он.
Старик часто улыбается и слывет эдаким добряком и аскетом, но Канзану его лицо всегда казалось хищным и неприятным. Будто зверь нацепил на себя простодушную маску, чтобы слиться с травоядным зверьем. Ларак и Слин обнимаются. Взгляд Слина обращается на Канзана. Глаза старейшины цепкие. Он улыбается губами, но не глазами.
– А ты… Прости, не могу вспомнить.
– Канзан.
– Канзан… – Слин протягивает его имя, хмурится.
– Сын Оры, – подсказывает Ларак.
Брови Слина ползут на лоб. Он качает головой и усмехается:
– Дайте-ка я угадаю. Вы пришли ко мне из-за юноши по имени Наарк? – ни в его голосе, ни во взгляде не читается ничего: ни гнева, ни осуждения.
