– Слушай меня Нами! – Каджи строго взглянул на склонившуюся перед ним девушку. – Ты самая лёгкая и быстрая, поэтому ты побежишь! Побежишь так, словно за тобой гонятся стая голодных собак, как за свежим куском мяса, пахнущим кровью! Поняла?!
– Да, Оками-сама! Куда мне нужно бежать?
– У слияния Сусоханогавы и Сайгавы стоит отряд Санпонджи, он самый ближний к нам! К нему ты и побежишь. Передай, что нас преследуют войска Такэды и нам нужна помощь, чтобы доставить провизию в наш лагерь. После того, как передашь это ему, отправляйся к своему отцу и скажи тоже, самое. Ясно?!
– Хай!
– Тогда вперёд!
Каджи проследил, как Нами в одно мгновение скрылась из виду, растворившись между стволов соснового леса, и повернулся к Амакасу и Бидзару.
– Кагэмочи, иди в арьергард и подгоняй этих недомерков, если будут медлить, убей кого-нибудь, но только скарб не оставляй. Бидзару, следи за Косака и докладывай обо всех его передвижениях!
Амакасу поначалу замялся на месте, приказной тон Каджи его не устраивал, но он смог побороть гордость, поскольку понимал, что всё это нужно для общего дела. К тому же, Харуцуна был старше его лет на двадцать и много опытней, если не брать в расчёт его более низкий статус и не совсем вменяемый рассудок. Подавив вспышку гнева, Кагэмочи кивнул и отправился выполнять поручение. Каджи же стремглав бросился в голову отряда, он во что бы то ни стало задался целью, найти для них надёжное укрытие, где они смогут оборониться и дождаться подкрепления.
* * *
Саданага выпил сакэ не залпом, а немного посмаковал. На этот раз, кампанию ему составлял не Какидзаки Кагэиэ, а молодой Шибата Нагаацу, попавший в немилость к своему даймё. Санпонджи, как обычно, был навеселе, болтал без умолку о своих подвигах, правдивых и не очень и потягивал сакэ, закусывая сушёной рыбой и рисовой лепёшкой. Нагаацу делал вид, что слушал бахвальство старшего товарища, но думал о своём. У него не выходило из головы, что, когда он явиться домой, отец начнёт упрекать его за провинность перед князем и ещё, чего доброго, лишит наследства. Клан Шибата, являлся в Этиго самым богатым, после Нагао и очень влиятельным в соседних провинциях и если кто-то узнает, что наследник такого клана неугоден своему господину, то и в семье для него нет места. К тому же у отца был ещё младший сын, который вот-вот ступит на порог взрослой жизни.
Нагаацу тревожно вздохнул, что не укрылось от Саданаги.
– Знаешь, юноша! – громко сказал Санпонджи. – Не всё так плохо. Кагэтора-сама ведь не изгнал тебя, а всего лишь дал немного самостоятельности.
– Под вашим началом и в самом одолении. – неуверенно покосился на товарища Шибата.
– Я и говорю – немного! – Саданага добродушно улыбнулся и потрепал молодого самурая за плечо. – Не горюй ты так! Мы обязательно отличимся в этой войне! Со мной ты не пропадёшь!
– Разве, что рыбы наловим для армии. – недоверчиво произнёс Нагаацу, отстраняясь от своего собеседника, дабы тот своими жирными руками не запачкал его ещё больше.
– Вот увидишь! – продолжал успокаивать юношу Санпонджи. – Не сегодня, так завтра, прибежит посыльный и скажет, – «Саданага-сама, пора в бой!». Тогда-то и настанет твой звёздный час, если конечно будешь держаться меня!
Шибата лишь хмыкнул и отвернулся. Саданага налил себе ещё сакэ и так же, посмаковав, выпил. За несколько лет, этот самурай обзавёлся густой чёрной бородой и небольшим животом, что придавали его могучей фигуре грубоватый вид. Теперь он напоминал Какидзаки или Иробэ, которые частенько отпугивают людей своими, внешностью и поведением. Только те двое были намного лучшего телосложения, а Санпонджи, похоже, слишком злоупотреблял чревоугодием. Ещё, впечатление о нём портили, чрезмерная болтливость и хвастовство.
