Приободрившись, я обошёл по периметру импровизированную комнату Нолда Тёмного. Среди всякой всячины, которая, естественно, меня интересовала, мне попалась тумба, забитая дровами. Подойдёт. Я взял парочку сухих брусков, после чего кинул в жаровню. Магическая искорка сорвалась с пальца! Вжух! Поленья затрещали, а я принялся протирать полой мантии заплесневелую сковородку с растопыренными декоративными щупальцами – её, прочую посуду и рядок бутылок без этикетки я нашёл в серванте неподалёку. Язычки огня вились всё выше и всё ярче. Запах дыма приятно щекотал ноздри. Досадно, что мясо, которое мне, так сказать, преподнесли, не слишком свежее. Наверняка оно заблагоухает не так славно, как сосна, да, это её пожирает пламя. Угрюмо вздохнув, я развязал узелок на сумке – пора приступить к разделке тушки. Енот лежал брюхом книзу, поэтому я не видел его дефектов – и хорошо. Ладонь нащупала прохладную рукоять. В отсветах и бликах полыхающей жаровни лезвие старинного кинжала гномов набрало в себя багряного оттенка. Я поднёс его к глазам…
– Давай, парень, рубани уже этого плешивого енота! Я чувствую, что он возле меня!
Я выронил из рук заговоривший кинжал. Голос принадлежал призраку из Леса Скорби. На Куркумных Болотах он вселился в Дурнбада. Применив тёмное искусство, я вытащил его из друга и, повинуясь нахлынувшему сардоническому импульсу, заточил в оружие.
– Джейкоб! Ты говоришь!
– Ты удивлён? Я тоже.
Подобрав кинжал, я улыбнулся. Мне стало радостно от того, что у меня появился собеседник. Пусть Джейкоб несколько своеобразен в общении, но так даже лучше – не заскучаю.
– Ещё бы! Запечатанный в предмет, дух обзаводится речью, только если поблизости от него есть материальный остов, в котором он раньше обитал. Твой скелет попивает чаёк в Лесу Скорби, поэтому ты должен быть нем, как рыба.
– Опять ты пустился в свои заунывные рассусоливания.
– Наверное, на твою клетку–сталь повлияло реализовавшееся Пророчество Полного Круга, – ничуть не смутившись, с полуусмешкой продолжил я. – В миг уничтожения Тауруса энергетические завихрения оказались столь экспрессивны и напористы, что все, находящиеся в их досягаемости, колдовские покровы, в том числе и мои, лишились некоторых связующих нитей, а это привело к тому, что твои мысли стали беспрепятственно покидать кинжал и попадать в пространство. Эпичность произошедшего отодвинула правило Юджина на второй план!
– Молю тебя, уйми свою научную канаву! Я говорю, и прекрасно!
– Есть шансы, что это навсегда.
– Трижды прекрасно! Мне надоело молчать!
Я повертел клинок перед носом.
– Любопытно, почему ты, такой неудержимый болтун, дал знать о себе только сейчас? По какой причине я не услышал твой металлический баритон ещё пару часов назад?
– О чём ты? Я до конца оклемался от твоего несуразного пророчества всего как минуту–две.
Я заинтересованно нахмурился.
– Тебя оглушило?
– Что–то типа того.
– Опиши подробнее.
– Я был в прострации. Всё слышал, но по состоянию как будто дерябнул виски из большого стакана.
– Красочное сравнение.
– Только не ври, что так не делал.
– Ох, делал! Где те бары и кабачки, где я предавался этому беззаботному времяпрепровождению?
– Канули в лету, парень. Всё туда летит вверх тормашками.
Я перевёл взор на бездыханного енота.
– Что–то алкогольное я отыскал, осталось только приготовить к нему гарнир.
– Прекрасная идея! Бери меня в руку и вперёд свежевать тухлятинку!
